Некромант залил смесь горячей водой из висящего над огнем котелка и взялся орудовать пестиком, то и дело подсыпая какие-то порошки. В воздухе разлился резкий неприятный запах. Салегри поморщился и, чихнув, зажал нос рукавицей.
— Ты мне зубы не заговаривай умник, — заворчал он. — Поводки какие-то выдумал, намордники… Еще скажи, дом сторожить посадишь.
— Нет, — Юфус снисходительно улыбнулся и покачал головой. — Ты мелко мыслишь, бери выше. Этот пес будет Колонны сторожить. Заодно и узнаю, сгорит ли возле них искусственная тварь или нет.
Рыцарь впервые повернулся к некроманту всем телом и недоверчиво уставился ему в глаза.
— Да ты сбрендил совсем!
— Я? Почему? — содержимое чашки отправилось в котелок и закипело. Юфус вальяжно развалился на берровой шкуре. — Мне интересно… испытывать на прочность то, что я создал. Нежить, упыри, гули — это все мелко. Сиюминутно и непрочно. Это все любой некромант при должном уровне обучения повторить сможет. А вот подчинить себе жизнь всего мира, представь себе, самого Колеса! Стихия порождает оболочки и населяет их душами. Но раз за разом все созданное ей гибнет и оказывается в моей власти. А значит, я могу переделать жизнь, как захочу… Захочу — и дам Колоннам Хранителя Равновесия, которого сотворил сам. Боль — она пробуждает желание, силу, порыв. И вот-тут-то я подсуну его духам!
— Маньяк! — отрезал Малкар и встал. — Ты когда-нибудь доиграешься с силами, в которых ничего не смыслишь!
— Как скажешь, мой пламенный друг. Только я бы на твоем месте не стал всех мерить по себе.
По наглой улыбке, никак не желавшей покидать белокожее лицо некроманта, очень хотелось врезать латной перчаткой, но таковой у командора при себе не было. Пришлось ограничиться плевком в сердцах.
«Если ты, идиот, не заметил, что Равновесие уже кому-то принадлежит — дело твое…»
Командор до сих пор с дрожью вспоминал то внезапное падение во Тьму и леденящий холод, превративший его в безгласную статую. Там, в хищном фиолетово-черном сиянии, ощущалась чья-то гневная воля, перед которой невольно хотелось пасть ниц и одновременно, забыть о ее существовании. Нутром чуял — стоит столкнуться с ней въяве, и она раздавит его, как муху.
Малкар ди Салегри был Хранителем Огня — но никогда не был магом. Его уделом вот уже шесть сотен лет оставался меч. А от магических интриг и всего, что с ними связано он старался держаться подальше. Он даже забыл, когда последний раз слышал голос своего Духа.
Впрочем, его это мало заботило. Ну не вылезает назойливая огненная ящерица — и не надо. Главное, чтобы в бою приходила Сила. А так, и без нее дел хватает.
Над лагерем с карканьем начали носиться вороны, что могло означать только одно: в крепость явился сам Змей. На стенах зажглись, замельтешили огни. Завыли, перекликаясь, волки, в их голосах слышалась ярость. Салегри на всякий случай приказал усилить караулы. Вернувшиеся разведчики доложили, что у бунтовщиков началась беготня и суматоха, они спешно выставляют на стенах дозоры и, судя по крикам и грохоту, вооружаются всем, чем могут. Командор на это довольно хмыкнул.
— Воронов не выцеливать. Пускай смотрят. Может, так их хозяин быстрее поймет, что зря выполз из своей норы.
Но червячок беспокойства все-таки донимал его. Как мог хитрый Волк сам себе отрезать все пути к отступлению? Какого рожна осторожный Змей лично высунул нос? Чутье упорно нашептывало, что что-то здесь не так, но с виду никакого подвоха найти не удавалось. Оставалось только выпить ту отраву, которую намешал Юфус, и дожидаться, пока она начнет действовать.
А там и рассвет наступит.
Если бы он мог сейчас напиться — непременно постарался бы. Время неумолимо отсчитывало часы, оставшиеся до начала штурма. Казалось немыслимым лечь спать, дожидаясь следующего утра, когда враг подступил к воротам, а план спасения, что называется, шит белыми нитками. Предстояло вверить несколько сотен чужих жизней всего лишь капризной удаче и расчету на грани провала. Сработает ли? Не зря ли вся крепость полтора месяца гнула спины днем и ночью, претворяя в жизнь задумку сумасшедшего вожака?