— И это знаем. Ты расскажи нам, что там видел.
— Правда ли, что мужчина с усами не смеет показаться на глаза императрице? — спросил Манучар Туманишвили.
— Знатные люди действительно бреют усы и бороды. Право, если бы не брюки, мужчин нельзя было бы отличить от женщин. Волосы у них длинные и по-женски заплетены в косы или рассыпаны локонами по плечам. А брюки на них такие, что по-нашему скорее похожи на исподние.
— Постой, нашёл время разговаривать об усах да бородах! — прервал Бесики Соломон. — Ты скажи лучше: правда ли, что в России не существует наследственных должностей?
Бесики собрался было отвечать, но в это время в дверях показался слуга и громко обратился ко всем присутствующим:
— Кто здесь Габашвили? Супруга имеретинского царевича просит его к себе.
Бесики пришлось покинуть огорчённых слушателей и последовать за слугой.
Переступив порог комнаты, Бесики растерянно остановился: он не верил своим глазам и спрашивал себя, не привели ли его сюда по ошибке.
Можно ли было представить себе, что Анико так сильно изменится за каких-нибудь два-три года? Лицо её стало теперь ещё прелестней, чем раньше, но куда исчезли детски чистое его выражение и невинный взгляд? Перед Бесики была трепещущая от сдерживаемой страсти женщина с глубокими прекрасными глазами и влажными губами.
— Здравствуй, Бесики, — протяжно, чуть нараспев проговорила Анико и протянула к нему обе руки так, как будто хотела его обнять. Она усадила юношу рядом с собой, и беседа завязалась.
Анико заглядывала Бесики в глаза и улыбалась; Бесики было ясно, что предмет беседы ей совершенно безразличен. Глаза её понемногу затуманивались, внезапно она вздрогнула, схватила руку Бесики, потом засмеялась и тряхнула головой так, как будто хотела отогнать от себя дурные мысли.
— Ну как, — спросила она Бесики, — утомила тебя поездка в Петербург? Да? А почему? — Анико снова засмеялась и заглянула ему в глаза.
Этот бессмысленный вопрос смутил Бесики. Он не знал, как себя вести. Обычная смелость покинула его, он опасливо оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что их никто не видит. Впрочем, внешне в их поведении не было ничего такого, что бы могло привлечь внимание постороннего зрителя. Они сидели рядом, но на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы не нарушать приличий.
«Как она смотрит на меня!» — подумал Бесики, вслух же спросил:
— Надеюсь, вы вполне счастливы?
— Счастлива ли я? Да, конечно… Почему бы мне не быть счастливой? — по лицу Анико скользнула мимолётная тень. — Да, я счастлива. А ты думал — я не вынесу разлуки с тобой?
— Вы шутите, ваша светлость!
— А ты не любишь шуток? — Лукавый огонёк мелькнул в глазах Анико. — Если бы ты знал, как я обрадовалась твоему приезду! Я так истосковалась. Ведь я одна-одинёшенька!
— Почему? Ведь у вас есть супруг! Какое же это одиночество?
Анико вздохнула и безнадёжно махнула рукой.
— Видно, что ты ещё очень молод!..
Бесики усмехнулся.
— Чего смеёшься? Оттого, что ты старше меня годами, ты думаешь, что и знаешь больше моего? — Анико нахмурила брови и исподлобья взглянула на него. — Ты ещё совсем ребёнок!
— Почему вы чувствуете себя одинокой?
— Я совсем, совсем одинока, — внезапно слёзы подступили к глазам Анико, она уронила голову, потом вытерла глаза шёлковым платочком и попыталась улыбнуться. — Все меня позабыли.
— А как же бабушка ваша, царевна Анна?
— Ах, бабушка совсем оставила меня с тех пор, как я вышла замуж. В прошлом году я поехала к пей и целый год провела в Дманиси, но она и близко меня к себе не подпускала. А больше у меня никого и нет! Все избегают меня, точно я зачумлённая. А чем я провинилась? Дома своего у меня нет, живу то здесь, то там. А ещё называют меня наследницей имеретинского престола! Дождусь ли я его когда-нибудь?
— Дождётесь и, надеюсь, пожалуете мне тогда должность секретаря? — с улыбкой спросил Бесики. — Я непременно приеду к вам в Имеретию.
— Правда? — обрадовалась Анико. — Ты будешь моим первым визирем. Как это называется по-русски? Кан..
— Канцлер…
— Да, канцлер. Ты будешь моим канцлером.
Они с улыбкой смотрели друг на друга, даже не подозревая того, что через десяток лет Анико действительно окажется повелительницей Имеретин, а Бесики — вершителем судеб её царства. Как могли они предполагать, что эта простодушная, подсказанная учтивостью шутка окажется пророческой? Бесики вовсе не верил, что Анико с её супругом когда-нибудь дождутся имеретинского престола, и ему даже было жаль эту прелестную молодую женщину.