— Бесики, правда, что у русской императрицы много любовников?
Бесики вздрогнул. Он взглянул в глаза Анико и прочёл её мысли; в голове его мелькнуло; «Она хочет сделать меня своим любовником».
— Не знаю, но говорят…
— Что говорят?
— Говорят, что она приказала умертвить своего мужа и что отцом цесаревича является некто Салтыков…
— Это правда? — спросила Анико с таким волнением, как будто от достоверности этого слуха зависело что-то очень важное для неё. — Я тоже слыхала об этом и очень хотела бы узнать, правда ли это.
— По-видимому, правда. Впрочем, историю эту держат в строжайшей тайне.
— Но ведь были у неё возлюбленные и после этого!
— Говорили об Орлове, но теперь появилась новая звезда, Потёмкин, который и владеет сердцем царицы.
— Сколько лет русской царице?
— Примерно сорок пять.
— А этот Потёмкин, должно быть, совсем старик?
— Нет, он моложе царицы.
— Боже мой! Как это можно? Я понимаю, что мужчина может быть старше своей возлюбленной, но чтобы женщина… — и Анико пожала плечами, не замечая, что лицо Бесики залилось румянцем. — Но продолжай рассказывать. Почему ты молчишь? Каждое слово из тебя приходится вытаскивать клещами.
— Что же вам рассказать?
— Всё, всё по порядку.
— На это не хватит не только сегодняшнего вечера, но и двух-трёх месяцев.
— Вот и хорошо! Ты будешь рассказывать, а я — слушать. На зиму я остаюсь в Тбилиси. Буду жить здесь, во дворце, совсем одна, в бабушкиных покоях. Мой муж, должно быть, уедет в Мингрелию, а если и останется, то будет жить у царевича Георгия, потому что боится показаться на глаза государю. Этот дурень убил муэдзина.
— Может быть, он принял его за лисицу? — засмеялся Бесики.
— Не знаю. Государь так разгневался, что чуть не повелел нам обоим уехать из Картли. Ты будешь приходить ко мне?
— Буду считать себя счастливым, если удостоюсь ежедневного лицезрения вашей светлости.
— И обо всём мне расскажешь?
— Готов к вашим услугам.
— Правда? — многозначительно спросила Анико.
— Правда, — с улыбкой ответил Бесики, словно подтверждая её тайную мысль.
Они снова взглянули в глаза друг другу и так ясно прочли то, что таилось в сердце каждого из них, что даже почувствовали стыд. Оба опустили глаза и сдержанно, неловко засмеялись.
Бесики собрался уходить, но Анико схватила его за руку.
— Постой! Куда ты торопишься?
— Я должен идти. — Бесики оглянулся: ему послышался подозрительный шорох в соседней комнате. Он быстро встал и направился к двери.
— Придёшь ещё? — крикнула ему вслед Анико.
— Приду, госпожа моя!
Как только Бесики ушёл, в комнату из другой двери тихо проскользнул Росто, который с мрачным видом остановился у стены. Взволнованная и счастливая Анико, увидев Росто, вздрогнула от неожиданности.
— Что тебе здесь надо? — сердито спросила она слугу.
— Госпожа… — Росто запнулся, слова не шли у него с языка.
— Что тебе здесь надо, я спрашиваю? Не слышишь?
— Госпожа… Ваш супруг — мой молочный брат. Я умру ради его чести. Не допущу измены.
— Что? — Анико оглянулась вокруг, ища чего-то. Увидела кинжал, схватила его и кинулась к Росто, как тигрица: — Как ты смеешь со мной так разговаривать?
— Госпожа…
Анико взмахнула рукой и ударила кинжалом плашмя по щеке Росто. Тот дёрнул головой от боли, но она ударила его ещё раз, по другой щеке.
— Госпожа, — упал на колени Росто, — убей меня, если хочешь…
— Ты всё своё? Вот тебе, вот тебе, — и Анико изо всех сил била слугу кинжалом, но притом так ловко, что даже не оцарапала его. Дрожа от гнева, наносила она удары и приговаривала — Если ты боишься бога, почему ты допустил, чтобы я вышла замуж за слабоумного?
Устав бить свою терпеливую жертву, она отбросила в сторону кинжал и в изнеможении, еле переводя дыхание, упала на тахту.
Росто продолжал стоять на коленях около дверей, закрыв голову руками.
— Госпожа… — прохрипел он, — лучше убей меня сейчас, не то я возьму на душу тяжёлый грех и убью соблазнителя.
— Хватит с тебя и того греха, который ты совершил, когда обрёк меня на несчастную судьбу. Убирайся отсюда!
— Госпожа, не толкай меня на злое дело, смилостивься!
— Всё равно, нам с тобой обоим не миновать ада, так не отравляй же напрасно ни мне, ни себе земного существования. Убирайся отсюда, и чтобы это больше не повторялось!
Росто тяжело поднялся и, сутулясь, неловко, как медведь, поплёлся из комнаты.
Леван убедил царя не откладывать призыва в войска, а сразу приступить к набору. Списки были уже составлены, оставалось только отдать распоряжение. На следующий день после приезда Левана по всей Грузии разослали гонцов для обнародования царского указа и списка лиц, призываемых в первую очередь.