Почти одновременно с уничтожением разбойничьей шайки около Гартискари была рассеяна другая шайка горцев, недалеко от Сурами. Вскоре из Кахетии прискакал гонец и сообщил, что истреблены одна за другой ещё две разбойничьи шайки.
Лучшие дагестанские удальцы взялись за оружие, чтобы отомстить за гибель отцов и братьев. Три тысячи человек разделились на шесть отрядов и одновременно с разных сторон напали на Грузию. Но напасть-то они напали, а вырваться назад не могли — попали в ловушку. Едва ли из каждого отряда вернулось домой десять человек.
Лезгинские села огласились плачем. На этот раз взялись за оружие седобородые богатыри, испытанные в битвах. Старые орлы стали скликать собратьев и всю зиму готовили их к бою.
Двенадцать тысяч лезгин появилось у границ Картли и Кахетии. Шесть тысяч горцев напали со стороны Белакани, три тысячи — из Ахалциха и ещё три тысячи — со стороны Дигори. Но на границе между Кахетией и Чари-Белакани горцев встретил царевич Леван, ахалцихское направление было преграждено Давидом Орбелиани, а около Крцхинвали на них напал Агабаб Эристави. Снова горцы были разгромлены. Лишь пятьсот или шестьсот человек вернулось назад.
Снова — на этот раз небольшими отрядами — попытались напасть на Грузию растерявшиеся разбойники. И снова им был учинён ужасный разгром. Все дороги в Грузию оказались закрытыми; в лесах не было возможности укрыться, и куда бы ни кидались их небольшие отряды, всюду их ждала гибель.
Нападения горцев становились всё реже и реже и, наконец, совсем прекратились.
Вся страна вздохнула с облегчением. На полях Грузии вновь зазвучали трудовые песни. Пахари без страха шли за плугом, сеятели бросали в землю зерно, жнецы снимали урожай. Маленькие пастухи смело выгоняли свои стада на тучные луга. Люди перестали брать с собой в дорогу оружие. Женщины безбоязненно носили обед своим мужьям на отдалённые поля. Постепенно наладилась жизнь, участились пиры и веселье, деревни отстроились, в маленьких городах появились купцы с чужеземными тканями, с металлическими изделиями и всяким красным товаром. Они продавали свой товар и скупали для вывоза в чужие страны, в том числе и в Россию, растительные краски, шёлк-сырец, вино, шерсть, хлопок, пшеницу.
Во внешних делах государства также произошёл благоприятный поворот. Осенью 1774 года Ираклий получил высочайшую грамоту от русской императрицы. Грамота была составлена в любезном тоне. Екатерина сообщала Ираклию, что она не забыла обещания, данного царевичу Левану в Петербурге. В мирный договор с Турцией введён специальный пункт, согласно которому блистательная Порта отныне навеки обязуется не чинить никаких притеснений Грузинскому царству, запретить увоз в неволю грузинских девушек и юношей и признать свободу и независимость Грузинского царства, за исключением тех его областей, которые издавна принадлежали блистательной Порте.
Оба царя, Ираклий и Соломон, получили по экземпляру соответствующей выписки из Кучук-Кайнарджийского договора. Эта выписка гласила:
«Копия с двадцать третьего артикула из мирнаго трактата, между империями Всероссийского и Портою Оттоманскою заключённого при деревне Кучук-Кайнарджи, в четырёх часах от города Силистрии, июля 10 дня 1774 года.
Артикул двадцать третей.
В части Грузии (Имеретии) и Мингрелии находящиеся крепости Багдадчик, Кутатис и Шорапань, Российским оружием завоёванный, будут Россиею признаны принадлежащими тем, кому они издревле принадлежали, так что ежели подлинно оные города издревле или с давняго времени были под владением блистательной Порты, то будут признаны ей принадлежащими; а по размене настоящего трактата во условленное время Российский войска выйдут из помянутых провинций Грузии и Мингрелии. Блистательная же Порта с своей стороны обязывается, в сходственность с содержанием первого артикула, дозволить совершённую амнистию всем тем, которые в том краю в течение настоящей войны каким ни есть образом её оскорбили. Торжественно и навсегда отказывается она требовать дани отроками и отроковицами и всякого рода других податей; обязывается не почитать между ими никого за своих подданных, кроме тех, который издревле ей принадлежали. Все замки и укреплённые места, бывшия у Грузинцов и Мингрелцов во владении, оставить паки под собственною их стражею и правлением, так как и не притеснять никоим образом веру, монастыри и церкви, и непрепятствовать поправлению старых и созиданию новых, и да не будут притесняемы какими либо требованиями от губернатора Чилдирскаго и от прочих начальников, и офицеров к лишению их имений. Но как помянутые народы находятся подданными блистательной Порты, то Российская империя не имеет совсем впредь в оныя вмешиватся, ниже притеснять их».