Узнав о заговоре, Ираклий немедленно взял под стражу всех членов рода Мачабели, которые под пыткой назвали своих единомышленников, в том числе и Элиз-бара Эристави. Но остальные заговорщики спаслись бегством: одни нашли приют в Имеретии, другие — в Ахалцихе. Чтобы навсегда избавиться от вероломного соседа, Ираклий решил свергнуть Соломона и посадить на имеретинский престол своего сына Левана. Этой мыслью он поделился с Давидом Орбелиани, который в восторге поцеловал своего тестя в оба плеча.
Это было бы первым шагом к объединению Восточной и Западной Грузии.
Давид Орбелиани в строжайшей тайне сообщил Левану о своей беседе с Ираклием. Вскоре намерение государя стало известно приверженцам Левана и вызвало среди них восторг. Молодёжь стала собираться то у Левана, то у Давида Орбелиани, то у Соломона Леонидзе. По двору пошли тайные разговоры и перешёптывания. Узнав об этих сходках, придворные из старшего поколения заинтересовались ими, но не могли проникнуть в тайну молодёжи, что ещё больше разжигало их любопытство. В особенности терзался Чабуа Орбелиани, который, с тех пор как Ираклий охладел к нему (вследствие его неудачных советов), потерял от горя покой.
Услышав о тайных собраниях молодёжи и узнав, что Бесики часто посещает эти собрания и даже, по слухам, является там одним из главных лиц, Чабуа решил, что молодёжь затевает какие-то нехорошие дела, которые нанесут последний удар и без того утратившим своё влияние феодалам.
Он решил во что бы то ни стало узнать, в чём дело, и любыми средствами добиться изгнания Бесики из дворца.
Совершенно неожиданно у Чабуа появился в этом деле союзник.
Леван и Давид по мере сил старались использовать к всеобщему благу то влияние, которое они имели на государя. Леван руководил делами по призыву в войска и всё то время, когда не находился в лагерях, проводил в своей канцелярии, проверял списки, подсчитывал лошадей, распределял оружие и, по собственному выражению, не имел даже времени, чтобы почесать голову.
В свою очередь Давид с энергией взялся приводить в порядок внутренние дела и в первую очередь постарался вовлечь в работу праздных сановников, занимавших государственные должности. Все дела царской канцелярии он распределил по отделам, а руководство этими отделами поручил мдиванбегам, Иоанну Орбелиани было вверено руководство школами и книгопечатанием, Теймуразу Цицишвили — судопроизводство, Чабуа — государственный архив, мдиванбегу Рамазу — горнорудное дело. Далее Давид постановил, чтобы каждый из мдиванбегов являлся к нему ежедневно, как к первому лицу в государстве, с докладом о ходе порученных ему дел.
Последнее распоряжение вызвало недовольство сановников: они лишались возможности видеть царя с глазу на глаз и ябедничать друг на друга. Теперь они могли встречаться с Ираклием лишь во время совещаний, где было затруднительно вести с ним тайные разговоры. Сначала никто не понял истинного смысла нового распоряжения, но вскоре придворные ябедники почувствовали его действие и возмутились. Они попадали в подчинение к Давиду, а с этим никто из них и в первую очередь родственники Давида — Орбелиани — не хотели согласиться. Начались тайные переговоры, беганье с жалобами к царице Дареджан. Однако в первое время положение. оставалось неизменным. Недовольные не могли найти повода, который позволил бы им поколебать прочное положение Давида. Ираклий с улыбкой слушал супругу, но советов её не принимал. Озлобленные вельможи были вынуждены примириться с судьбой.
Почувствовав усиление Грузии, стали чаще приезжать ко двору Ираклия подвластные ему ханы и владетели соседних княжеств. Не проходило месяца, чтобы к Ираклию не явился в сопровождении многочисленной свиты правитель какого-нибудь края для изъявления покорности или дружбы. Ираклий оказывал почётным гостям широкое гостеприимство, устраивал в их честь пиры, охоту, джигитовку, представления клоунов и акробатов и щедро одарял не только посла, но и всех членов его свиты.