— Пожалуйста, — произнес он, — передайте мою благодарность Нунули-Повелителю. Скажите ему, что я ценю его любезность.
Как и было обещано, суд начался точно в девять часов на следующее утро, и в качестве первого свидетеля был вызван Модьун.
17
Зал суда был устроен так, как Модьун и представлял себе по описаниям обучающих машин.
Двенадцать присяжных, все люди-гиены, сидели на скамье для присяжных, поставленной вдоль одной стены. Судья — тоже человек-гиена — облаченный в мантию, сидел на скамье. Место свидетеля, куда вызвали Модьуна, находилось слева от судьи. Гиена-прокурор сидел за одним из столов справа, а гиена-адвокат — за другим. Прямо перед Модьуном за специальной загородкой сидели четверо подсудимых, за ними в ряд выстроились гиены-офицеры полиции. Прямо напротив различных слуг закона, за низкой оградой, располагалось несколько десятков рядов стульев, и на них сидела публика.
Все было устроено так идеально, что, когда прокурор поднялся и тут же начал говорить, голос его прозвучал как-то резко в этой тишине:
— Этого свидетеля зовут Модиунн. Он обезьяна из Африки, и он нелегально проник на борт этого корабля с помощью четырех обвиняемых. Они обвиняются в измене, призыве к мятежу, или, другими словами, они совершили уголовное преступление, которое карается смертью для всех четырех обвиняемых.
Он обращался с этими словами к присяжным. Потом повернулся к адвокату и сказал:
— Что может сказать свидетель в оправдание их ужасного преступления?
Адвокат, не вставая, ответил:
— Свидетель признается в том, что все ваши утверждения — правда. Продолжайте судебное разбирательство.
— Возражаю! — заорал Модьун в этот момент. Он весь горел с головы до ног. Со слабым удивлением он понял, что дрожит.
— Возражение отклоняется, — как-то слишком уж вежливо произнес судья. — За свидетеля говорит адвокат.
Модьун воскликнул:
— Я протестую против этой пародии на судебное разбирательство. Если оно будет продолжаться так и дальше, я откажусь выступать в качестве свидетеля.
Судья наклонился к стулу свидетеля. Он казался обескураженным:
— Что, по-вашему, неправильно в суде?
— Я требую, чтобы вопросы задавались непосредственно свидетелю и чтобы ему было позволено отвечать на них самому.
— Но это неслыханная вещь, — запротестовал судья. — Ведь это очевидно, что адвокат, который знает закон, может отвечать более квалифицированно, чем свидетель.
Тут ему в голову, похоже, пришла новая мысль.
— Да, — продолжал судья, — вы ведь из Африки. Ваши требования, они что, у вас в порядке вещей?
Модьун глубоко вздохнул. Его потрясло, какие умственные усилия приходится прикладывать судье, когда он должен выходить за рамки тех простых истин, по которым живут люди. Но Модьун отказывался соглашаться с чем-то, более нечестным, чем неправильное произношение его имени. Или фальшивая идентификация себя в качестве обезьяны. И все. В остальном он требовал только правды.
Модьун сказал:
— Я требую, чтобы суд совещался по правилам, установленным человеком.
Последовала долгая пауза. Наконец судья подозвал к себе прокурора и адвоката и они втроем о чем-то стали шептаться. Затем оба юриста возвратились к своим столам. Когда они уселись, судья своим вежливым голоском обратился ко всем присутствующим:
— Поскольку показания этого свидетеля являются важными, мы решили согласиться на примитивную процедуру, к которой он привык в своей родной стране в Африке. — Судья повернулся к Модьуну и сказал ему с упреком: — Я искренне надеюсь, что вы потом извинитесь перед адвокатом за оскорбление, которое вы ему здесь публично нанесли. — После чего он вежливо продолжил: — Каким образом у вас происходят заседания суда, мистер Модиунн?
— Правильная процедура… — начал было Модьун, однако судья перебил его:
— Там, откуда вы прибыли.
— … Давным-давно установленная человеком, — продолжал Модьун, — заключается в том, что прокурор должен задавать мне ряд относящихся к делу вопросов, и каждый раз ждать моего ответа.
— Какого рода вопросы? — спросил человек-гиена на скамье, который, очевидно, готов был пойти на уступки, но находился в замешательстве.
— Сперва он должен узнать мое имя, — сказал Модьун.
— Но мы знаем ваше имя, — последовал удивленный ответ. — Оно написано на этой повестке.
— Такие факты должны устанавливаться во время непосредственного допроса, — твердо сказал Модьун.
Судья засомневался.