— Тысяча, — сказал он. — Как вы, Зувгайты, уменьшили себя до такого небольшого числа?
— Мы — одна семья, — объяснил член комитета. Казалось, он думал о другом. — Очевидно, что там, где имеется много семей, одна должна в конце концов уничтожить остальные. Это случилось очень давно…
35
Модьун встал в спасательной шлюпке.
— Именно тогда и появились животные-солдаты. Нунули и Зувгайты убежали по коридору, ведущему внутрь горы. А я поспешил в приемную и стал охранять вход в левую дверь. Несколько солдат хотели выломать дверь, но я просто мысленно внушил им уйти.
Модьун задумался.
— Это действительно была очень мирная компания. Однако я могу себе вообразить, какими дикими они показались членам комитета, которые никого не пускали за свой барьер и не имели защиты против огромного количества людей. С любой проблемой они могли бы в один миг покончить, после того как я приказал направить вниз походные кухни. Они были голодны так, как никогда раньше в условиях изнеженной жизни на Земле, но выстроились в ряд, образовав очереди, как добропорядочные граждане. Как только я это увидел, я позвал вас, друзья, и вы пришли с носилками для Судлил.
Руузб торжествующе произнес:
— Я хочу, чтобы ты обратил внимание, что в этот раз твоя память не отказала тебе до самого конца. Итак, они все же не смогли остановить тебя своим гипнозом.
— Я заметил уже это, — ответил Модьун.
Он прошел к пульту управления и, зная, что все они следят за ним, нажал на кнопку, которая открывала двери шлюза.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Модьун и направился к двойным дверям, остановился на несколько секунд у самого порога и добавил: — Вернусь завтра утром. Так что вы уж дождитесь меня, ладно?
После этих слов он шагнул наружу и начал подниматься по склону, вскоре достиг сада и здания Зувгайтов, расположенных в полумиле. Он прошел около двухсот футов, когда осознал, что четверо людей-животных вышли из спасательной шлюпки и бегут в ту же сторону, куда направляется и он. Модьун продолжал идти, поскольку они не звали его; но он не удивился, когда они, тяжело дыша, зашагали рядом с ним.
— Куда ты идешь? — спросил, запыхавшись, Наррл.
Модьун остановился и объяснил им, что обещал Зувгайтам сделать кое-что.
— Так что поймите, мне нужно идти.
Он хотел уже продолжить свой путь, когда увидел странное выражение, появившееся на лице Дуулдна.
Человек-ягуар сказал подавленным тоном:
— Хочешь, чтобы тебя снова одурачили!
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил Модьун.
— Ты же не собираешься выполнить обещание, данное самым большим сукиным детям, каких только свет видывал?
— Обещание есть обещание, — ответил Модьун, а затем с удивлением воскликнул: — Эй! — когда его друзья схватили его.
— Никуда ты не пойдешь, — прорычал Руузб.
И прежде чем Модьун смог ясно осознать их намерения, они потащили его обратно к спасательной шлюпке.
— Послушайте, друзья, — предупредил он, — мне придется применить внушение, если вы не остановитесь.
— Хорошо, — вызывающе произнес Дуулдн, — если ты сможешь сделать это с нами, твоими единственными друзьями, то давай начинай, дружище.
— Но мое обещание… — неопределенно начал Модьун, но Дуулдн перебил его:
— Помнишь, ты однажды спросил меня, чем я занимался до этой экспедиции? И я не ответил.
Модьун помнил. Но сейчас это казалось не совсем уместным напоминанием.
— Ну и что? — спросил он.
— Ну, — сказал Дуулдн, — я был охранником в психиатрической больнице.
Больше он ничего не произнес.
Четверо людей-животных продолжали крепко держать Модьуна. Они шли вместе с ним, подталкивали его сопротивляющееся тело, не обращая никакого внимания на его протесты, и даже подзадоривали его, чтобы он подавил их своей системой внушения, но именно этого сейчас он не был в состоянии заставить себя сделать. Они доставили его прямиком в рубку управления, усадили за командирское кресло и внимательно наблюдали, как он неохотно манипулировал на приборной доске, и вскоре они взлетели, взяв курс к огромному кораблю, который ждал их на орбите на высоте свыше 23 тысяч миль.
И в этот момент его система восприятия ощутила какой-то сигнал… Но оперативной части его мозга это ощущение показалось сравнительно безобидным.
«У меня разыгралось воображение…
Они пошли на это с отчаяния, когда увидели, что я улетаю. Может, мне включить какую-нибудь противодействующую систему восприятия на тот случай, если мне действительно будет что-то угрожать, но посмотрим, не игра ли это моего воображения».