- Да.
- Вы уверены? - настаивал Модьюн. - Вам понятно, что это значит?
- Судья и двенадцать присяжных рассмотрят показания, а подсудимым назначат защитника.
Кажется, все в порядке.
- Хорошо, я приду,- согласился Модьюн.
- Благодарю вас. - Офицер полез в карман, извлек еще один сложенный листок и протянул его Модьюну.
Модьюн недоверчиво смотрел на бумагу.
- А это что? - спросил он.
- Мне сказали: если вы согласитесь дать показания, вам выделят каюту - ведь вы сами об этом просили утром. Здесь номер каюты и ее местоположение.
Модьюн с облегчением взял листок. Он как раз думал, где бы переночевать.
- Передайте, пожалуйста, мою благодарность нунулийскому правителю. Скажите, что я оценил его любезность.
Как и сообщалось, заседание суда открылось ровно в девять утра. Первым из свидетелей вызвали Модьюна.
ГЛАВА 17
Все в зале суда было обставлено в точности так, как изображали обучающие машины.
Вдоль стены расселись на скамье двенадцать присяжных - все, как один, гиены. Гиена-судья, облаченный в мантию, восседал в кресле с высокой спинкой. Свидетельское место, к которому подвели Модьюна, находилось слева от судьи. За одним из столов по правую руку от судьи расположился гиена-обвинитель, за другим - гиена защитник. Прямо за ним за специальным ограждением четверо его подзащитных. Позади них выстроились гиены- полицейские. Напротив участников процесса, за невысоким барьером, находились места для публики - несколько десятков рядов.
Вся сцена так походила на безупречно воссозданную декорацию, что речь обвинителя прозвучала неприятным диссонансом. Он встал и затараторил:
- Имя свидетеля - Модиунн. Свидетель - обезьяна, родом из Африки. Незаконно проник на корабль при содействии четверых обвиняемых. Состав преступления: заговор и подрывная деятельность, одним словом, уголовное преступление, которое должно караться смертной казнью для всех четверых.
Свою речь он произнес, обращаясь к скамье присяжных, Потом повернулся к защитнику и спросил:
- Что скажет свидетель по поводу тяжкого преступления?
Защитник, даже не потрудившись подняться, изрек:
- Свидетель подтверждает все изложенное вами. Продолжим заседание.
- Возражаю! - завопил Модьюн. Тело его горело с ног до головы. С некоторым удивлением он заметил, что его трясет.
- Возражение отклоняется, - невозмутимо произнес судья. - Защитник выступал от лица свидетеля.
- Все равно возражаю! - взревел Модьюн. - Это не суд, а комедия! Если так пойдет дальше, я откажусь давать показания.
Его честь повернулся к свидетельскому месту. Судя по всему, он был озадачен, однако тон его по- прежнему оставался весьма любезным.
- В чем же, по вашему мнению, заключается нарушение процедуры?
- Я требую, чтобы вопросы задавали самому свидетелю и чтобы он сам на них отвечал.
- Но это неслыхано, - запротестовал судья. Защитник знает все законы. Совершенно очевидно, что его выступление от лица свидетеля защиты будет более компетентным.
Тут его глаза расширились: вероятно, его осенила новая мысль.
- Ах, да! Ведь вы же из Африки, - сказал он. - Что, такой порядок принят в африканских судах?
Модьюн глубоко вздохнул. Он был поражен, какое множество умозаключение необходимо, чтобы добраться до простейших истин, по которым жило человечество. Ему претила очередная ложь. Нет уж, хватит с него "африканского" имени и навязанной ему роли обезьяны. Отныне - только правда.
- Я настаиваю, чтобы суд соблюдал процедуру, установленную человеком.
Воцарилось долгое молчание. Потом судья кивком подозвал обвинителя и защитника. Они стали шепотом совещаться. Наконец, оба служителя закона вернулись на свои места. Когда они уселись, судья учтиво обратился ко всем собравшимся:
- Поскольку показания свидетеля представляются нам важными, мы решили принять ту несколько примитивную процедуру, к которой он привык у себя на родине, в Африке. - Потом повернулся к Модьюну и укоризненно произнес:
- Искренне надеюсь, что вы потом извинитесь перед защитником за то оскорбление, которое нанесли ему публично. Итак, мистер Модиунн, какой порядок общения с судом вас устроит?
- Правильная процедура... - начал было Модьюн.
- Принятая там, откуда вы родом, - подхватил судья.
- ... давно установленная человеком, - продолжал свою мысль Модьюн, - такова: обвинитель задает мне относящиеся к делу вопросы - один за другим - и каждый раз ждет моего ответа.
- Какие именно вопросы? - с любопытством осведомился со своего места явно озадаченный обвинитель.
- Для начала он должен спросить, как меня зовут.
- Но ведь мы и так знаем, как вас зовут, - с недоумением возразил судья. Ваше имя указано в повестке.
- Подобные факты должны устанавливаться прямым допросом, - твердо ответил Модьюн.
Судья засомневался.
- Так мы можем прозаседать целый день.
- А хоть и целую неделю, - парировал Модьюн.
Собравшиеся дружно выдохнули. Его честь, на миг забыв о приличиях, взвизгнул:
- Исключенно!
Потом, взяв себя в руки, обратился к обвинителю:
- Начинайте, сэр.
Гиена-обвинитель вышел вперед. Он явно был не в своей тарелке, но тем не менее, все же задал основные вопросы:
- Ваше имя? Действительно ли вы обезьяна, родом из Африки? Являетесь ли вы тем лицом, которое обвиняется в незаконном проникновении на корабль? Знаете ли вы, в каком преступлении обвиняются подсудимые?
Именно на этот вопрос Модьюн впервые заявил протест, взяв на себя двойную роль - свидетеля и защитника.
ГЛАВА 18
- Протестую против подобного вопроса: то, что инкримируется подсудимым, не является преступлением. Так записано в законах, которые установили люди - перед тем, как ушли за барьер и оставили Землю своим друзьямчеловекозверем. - Он повернулся к скамьям, заполненным публикой, и с жаром продолжал: - В крайнем случае, действия обвиняемых можно квалифицировать как незначительный проступок. И наказанием за него должен служить, ну, скажем, домашний арест дня на два - на три, никак не больше.
Модьюн еще не исчерпал все доводы, как судья прервал его.Он настаивал на том, что подсудимые виновны в уголовном преступлении по статье закона.
- По статье? - переспросил Модьюн.
- Вот именно, по статье.
- Покажите мне статью, - потребовал Модьюн.
Судебный секретарь, человек-гиена ученого вида, одетый в лоснящийся черный костюм и рубашку с высоким воротничком, принес какую-то книгу. Он открыл ее на двести девяносто пятой странице и указал на седьмую строку снизу, начинавшуюся со слов: "... считается тяжким преступлением, за которое предусмотрены следующие виды наказания: длительное тюремное заключение с конфискацией имущества или смертная казнь".
- Ну-ка, дайте мне взглянуть, - не выдержал Модьюн.
Секретарь взглядом попросил разрешения у судьи и, получив в ответ утвердительный кивок, передал книгу.
Модьюн прочитал параграф, потом увидел вкладку, прочитал написанное на ней, бросил на суд торжествующий взгляд и заявил:
- Это не тот закон, который оставил человек, а никуда не годная фальшивка, сработанная человекогиенами.
- А я утверждаю, - провозгласил судья; - что закон вполне годен для отправления правосудия. - Любезности в его голосе явно поубавилось.
- Я считаю, что подсудимых следует признать невиновными - ведь состав преступления так и не обнаружен, - настаивал Модьюн.
- У меня к вам единственный вопрос, - сказал судья, - будете вы давать показания или нет? Если нет, тогда прошу вас покинуть свидетельское место, - язвительно добавил он.
"Пожалуй, все-таки уходить не стоит", - решил Модьюн и заявил:
- Я буду давать показания, но сохраняю за собой право снова поднять этот вопрос.
Судья повернулся к гиене- обвинителю.
- Продолжайте допрос свидетеля, - сказал он.
- Как вы попали на корабль? - спросил обвинитель.
- Я прошел через док, подошел к одной из многочисленных дверей, сел в лифт. Поднялся на сотню с лишним этажей и вышел из лифта прямо в какой-то коридор. Тогда я подумал, что благополучно проник на корабль. Так оно и оказалось, - подвел итог Модьюн.
Когда он закончил, в зале наступила тишина. Обвинитель, длинный, тощий субъект, задававший вопросы, был явно в замешательстве. Тем не менее, он быстро овладел собой и сказал: