Кроме работы у него ничего и не было, потому что он не мог на это решиться. Он не подходил к приличным девушкам, потому что боялся отказа или недовольства их семьи. Он не подходил к распутным девицам, потому что боялся, что они окажутся сумасшедшими и перережут ему горло, пока он будет спать. Он не заводил друзей, потому что любой из них мог предать его. Сайра и работать-то боялся, но заставлял себя, ведь иначе нельзя.
Он выполнял задания, порученные ему представителями короля, а потом спешил вернуться в свою маленькую уютную башенку. Он построил ее сам и очень ей гордился: окна в ней были такими крошечными, что в них не пролез бы ни один убийца под покровом ночи, на дверях стояли обычные и магические запоры, а снаружи башню окружал частокол, замечательное изобретение прежних поколений, теперь незаслуженно забытое. Только в этой башенке он мог не бояться — почти, разве что чуть-чуть, но это можно пережить.
Сайра Огеас не хотел участвовать в ритуале Последней бури. Не из жалости к девушке, которую нужно было принести в жертву — та девушка должна была умереть, а значит, она перестала бы представлять угрозу. Нет, Сайра боялся ее родни, сбоя заклинания, непредсказуемых магических последствий… Но еще больше он боялся Мирамара Антера, поэтому дал свое согласие.
Сам ритуал он помнил смутно: его трясло от страха, голова кружилась, перед глазами все плыло. Он просто повторял заученные слова и отдавал свою энергию заклинанию, призванному Мирамаром. Конечно, он слышал, как кричала та девушка, но ему и в голову не пришло помочь ей, это было бы слишком страшно.
Заклинание сработало, но легче Сайре не стало. Он ждал возмездия, он много дней не выходил из своей башенки, однако ничего не происходило. Постепенно у него заканчивались запасы еды и воды, ему пришлось вернуться к работе, но и тогда на него никто не напал. Сайра позволил себе поверить, что план Мирамара удался, ритуал завершен, им больше не нужно вспоминать о случившемся.
Его хрупкое спокойствие долго не продержалось: вскоре пошли слухи о том, что Делиор Сантойя хочет отомстить всем магам, связанным со смертью его дочери. А уж когда Сайра услышал о том, что старый маг действительно создал чудовище, он и вовсе спать перестал.
Тогда ему и пригодилась дружба с Балериано Аншахом. Точнее, некое подобие дружбы, большего Сайра позволить себе не мог, но ему и этого хватало. Он знал, что Балериано не чужд страх, и это их сближало.
Балериано предложил план, Сайра помог осуществить его. Если бы все пошло как надо, у них была бы целая армия магических существ, способных защитить их от создания Делиора! Так нет же, сорвалось. Балериано легко отделался, он погиб, а Сайра оказался под двойным ударом — за ним все еще охотилось чудовище, а другим магам стало известно, что он использовал запретные чары.
Он переехал в другой замок, ближе к столице, и стал ждать, что будет. Он надеялся, что обойдется, но нет — пришел Мирамар и позвал его с собой.
Теперь Сайра оказался втянут в очередной сомнительный замысел — охоту на чудовищ. Странно было думать об этом, но он ненавидел Мирамара чуть ли не больше, чем создание Делиора. Потому что то чудовище было следствием, Мирамар — причиной. Он придумал ритуал Последней бури, он выбрал для жертвоприношения дочь одного из самых сильных колдунов королевства, он втянул их во все это! Вместо того, чтобы извиняться и спасать их, Мирамар предложил совсем уж безумный план, и Сайра шел за ним лишь потому, что ему казалось: прямо у него за спиной стоит Смерть, и, если он обернется, она схватит его.
Он больше не думал о том, что он делает, почему и чего хочет добиться. Его душили страх и гнев, они мешали ему мыслить здраво, Сайре только и оставалось, что подчиняться. В день, когда он прибыл в Йергариан, он даже не мог сказать, спит он или бодрствует: город, вырезанный из камней и окруженный острыми пиками гор, казался ему нереальным.
— Все помнят свои роли? — холодно осведомился Мирамар.
Он наверняка обеспокоен: он придумал сложный план, ему важно, чтобы никто не передумал и не отступил. Но Сайра уже был слишком напуган, чтобы принимать самостоятельные решения, он даже бежать не мог. Поэтому он лишь рассеянно кивнул, глядя только себе под ноги.
Он помнил все, что должен сделать, и знал, что сделает. Обычный трус уже сбежал бы, но такой человек, как Сайра Огеас, насквозь пропитанный страхом, не был способен даже на это. Он готов был идти до конца, и все равно не решался поднять взгляд на храмы, прильнувшие к горам, потому что с тех пор, как магическая дверь привела его в Йергариан, он не мог избавиться от одной леденящей душу мысли: он умрет здесь и будет погребен в одном из этих храмов.
На этот раз он не упустил ее появление. Лион заранее почувствовал, что Антара идет к нему, а значит, она хотела быть замеченной.
Это не настораживало и не волновало его, он по-прежнему чувствовал в душе лишь покой. Лион лежал на холодной крыше одного из заброшенных храмов, наблюдая за небом, которое вот-вот должно было окраситься рассветом. Он не исключал, что это последний рассвет в его жизни — итерниалы могущественны, но не бессмертны, если кто и может его убить, то только лучшие королевские маги. Ну так что с того? У него и так была долгая жизнь, непростительно долгая для сына полуграмотного торговца из крошечного, забытого и богами, и королем городка.
Он видел, как она прошла по узкой каменной улице, миновала покосившиеся ворота, ведущие в храм, остановилась и посмотрела наверх. Да, это точно была Антара, не Айви — он понял бы это, даже если бы не чувствовал ее энергию. Она усмехнулась и резким движением оттолкнулась от земли, взмывая вверх. Она одним прыжком преодолела расстояние, отделявшее Лиона от земли, и оказалась рядом с ним на старой крыше, поросшей сухими растениями.
— Ты зачастила ко мне, — только и сказал он. — Раньше ты даже скрывала от меня, что существуешь.
— Раньше ты не любил меня, — парировала Антара. — И обстоятельства изменились.
— И то верно. Надо полагать, Айви нас не видит?
— Айви наказана. Моя младшая половина решила, что может попросту запереть меня в доме отца, что у нее такие же права, как у меня. Теперь она сидит там одна, ей не нужно знать, о чем мы говорим с тобой.
Она уселась на крышу неподалеку от него. Угол ската позволял наблюдать и за городом, который в полутьме казался не мертвым, а спящим, и за светлеющим небом.
Лиону не нужно было волноваться, расспрашивать ее о чем-то или даже думать о будущем. Сейчас ему было достаточно того, что мир вокруг него прекрасен, а Антара сидит рядом с ним.
— Маги короля идут сюда, — напомнил он.
— Да, думаю, недолго осталось.
— Ты не веришь, что умрешь?
— Марана сама не знает, о чем говорит.
Это верно. Лион знал, что после предсказания ясновидящей их спутники были в ужасе, он — нет. Он прекрасно понимал, что Антара и Айви умрут одновременно, он просто не верил, что это случится.
Нет, даже не так… он знал, что это не случится.
— Да, — кивнул Лион. — И ты не объяснишь ей, в чем она не права.
— А вот ты, похоже, знаешь, — заметила Антара. В ее змеиных глазах мелькнуло легкое любопытство.
— Догадываюсь.
— Поясни. А то как-то странно, что ты не боишься за свою возлюбленную!
— Это мою возлюбленную должны бояться, — рассмеялся Лион. — В видении Мараны ты была изранена, но ты сохраняла человеческое обличье, она четко дала понять это. А я помню, как мы с тобой схлестнулись на Ариоре. Тогда ты сначала тоже позволила мне изранить тебя, и мне казалось, что это победа. А что в итоге? Ты просто играла со мной, эти раны не слишком тебя беспокоили, ты хотела поберечь свою энергию. Когда тебе действительно угрожает смерть, ты не сдерживаешься, Антара. Ты принимаешь свой истинный облик.