Она поднимает глаза. Ее пухлые розовые губы дергаются в слабой улыбке. О, ей нравится слово «игра».
– Ненавижу хоккей, – внезапно произносит она.
Я хочу промотать время обратно для того, чтобы она этих слов не произносила. Это не должно меня бесить, но бесит. Возможно, она просто-напросто желает меня хоть как-то задеть.
– Я не про хоккей, – отвечаю я.
Маккензи пожимает плечами.
– Разве ты умеешь во что-то играть еще?
– Ты меня испытываешь?
– Я даже не знаю твоего имени.
Я широко улыбаюсь, качая головой.
– Смешно.
Она не улыбается, но в ее глазах горит заинтересованность. Ей нравится наш тупой и бессмысленный диалог. Чтобы она ни говорила, ей это, черт возьми, нравится. Как и мне.
– Так как насчет игры? – напоминаю я.
Она бросает взгляд за мою спину, затем смотрит на меня.
– Хорошо. Одно единственное правило.
Я удивленно таращусь на нее. Так легко?
– Какое?
Она подходит ко мне, и ее рот оказывается слишком близко от моего уха. Это почти полностью дублирует нашу последнюю встречу.
– Не охреневать.
Мне даже не удается как следует понять это странное правило. Она улыбается и проходит мимо меня. Я естественно оборачиваюсь ей вслед и вижу картину, от которой у любого, кто хоть как-то связан с хоккеем, отвиснет челюсть.
Маккензи – маленькая и дерзкая девчонка с неординарной и привлекательной внешностью – подходит к группе людей, только вышедших из лифта. В этой группе я узнаю директора клуба мистера Мэннинга, генерального менеджера Дэвида Нила и настоящую хоккейную легенду Дастина Коффи.
Три кубка Стэнли: один в составе «Монреаль Канадиенс» и два в составе «Эдмонтона Ойлерз». Обладатель Кубка Канады, Кубка мира по хоккею, олимпийский чемпион. Об индивидуальных престижных трофеях, наподобие «Харт Мемориал Трофи» и «Арт Росс Трофи», я вообще молчу. У него дома наверняка для них выделена огромная комната.
Сейчас этот легендарный хоккеист владеет этим самым клубом. И эта девчонка, которая только что мне дерзила, подходит именно к нему. К Дастину Коффи!
Что за…
Заметив Маккензи, он по-отечески улыбается, кладет руку на ее плечо и, возобновив разговор, они все вместе направляются к выходу.
Я больше не улыбаюсь. Просто забываю, как дышать.
Перед тем как последовать за остальными через дверь, Маккензи оборачивается. Мы смотрим друг на друга. Она улыбается и произносит одними губами:
– Ты проиграл.
5
Я проиграл.
Потому что охренел.
Целый день у меня это не выходит из головы. Я вел себя, как идиот. Черт.
Остается еще один огромный вопрос: кем она приходится Дастину Коффи?
Да не ври
Брееед…
Нееее….
Так и скажи, что сдулся
Сообщения в общий чат «Росомах» так и поступают. Они не верят мне.
Я: Эй, кончайте, я же серьезно.
Чейз: так она его дочь? Нет у Коффи никакой дочери.
Майкл: именно. У него два сына. Один в «Тампе» играет, второй бизнес мутит.
Я: может родственница. Да не важно! тупо вышло
Джерри: ну да, согласен. Меня бы тоже коротнуло, если бы я к родственнице Коффи приставал
Грег: может она просто его помощница. Не раздувайте из мухи слона
Я: нет, ты не видел их
Я сижу, уставившись в телефон еще какое-то время. Затем мне надоедает спор, я закрываю чат и приложение с вакансиями. Надеюсь, найти то, что мне подойдет. Совсем скоро денег мне не будет хватать катастрофически. Клуб дает нам лишь на карманные расходы, ведь по сути мы не профессионалы. За квартиру за полгода вперед помог заплатить отец, но у нас еще счета за свет и воду. Мои сбережения с летней подработки тают, как снег.
Еще Маккензи…
Она не выходит из головы. Я не скрою, что теперь мой интерес к ней возрос. Главный движок этого интереса, конечно же, Дастин Коффи. Но, черт, так было бы у любого.
Хотя она и без этого меня заинтересовала. Конечно, не так, чтобы я ходил и думал весь день, но все же.
Устав от мыслей и поиска вакансий, я открываю Инстаграм и ищу профиль Сэма Коффи, младшего сына Дастина Коффи, который играет за «Тампу Бей Лайтинг». Затем открываю его триста с чем-то тысяч подписчиков и ищу среди них Маккензи. Просто я не знаю, где еще мне ее искать.
За это время, что я ищу, мне удается посмотреть один эпизод «Рика и Морти», досмотреть третий период «Оттавы» и «Каролины» и сделать себе бутерброд. И вот наконец-то, я ее нахожу.