Это исключено! Джейн отбросила журнал, досадуя, что затеяла рискованную игру с собственными чувствами и слабостями, более опасную, чем игра с огнем.
Благие намерения как следует отдохнуть и лечь спать пораньше пошли насмарку. Джейн легла поздно и, маясь бессонницей, снова стала думать об Эндрю. Она не могла не думать о нем, как страдающий кариесом не может забыть о зубной боли. Где он сейчас, с кем?..
Вспомнив его прикосновения, Джейн вздрогнула и тихо застонала, безуспешно пытаясь не представлять Эндрю в объятиях элегантной красотки. Это сумасшествие! Она только понапрасну себя мучает, не говоря уже о том, что никто не давал ей права даже мысленно вмешиваться в частную жизнь Эндрю Спейсера.
Новая работа оказалась нелегкой, требующей напряжения всех сил, но Джейн это только радовало. Внутренний голос нашептывал, что ей следует немедленно отказаться от места в «Спейсер компани», что дальнейшее нахождение в непосредственной близости от Эндрю опасно для душевного равновесия, но Джейн отказывалась внимать предостережениям рассудка.
Чтобы заглушить и этот навязчивый голос, и собственные чувства, она избрала единственно надежный, как ей казалось, способ: делала вид, что ни того, ни другого просто не существует.
Джейн освоилась довольно быстро, запомнила имена и лица, разобралась в иерархии «Спейсер компани», и вскоре ей уже не требовалось даже записывать имена клиентов. Эндрю наделил ее довольно широкими полномочиями, в том числе и по многим ответственным вопросам, что, конечно, было весьма лестно. Если бы не досадное обстоятельство, что Эндрю теперь воспринимался Джейн в первую очередь как мужчина и только потом как блистательный бизнесмен, она могла бы считать свою жизнь почти идеальной.
В среду Джейн встречалась с университетскими друзьями. Она решила воспользоваться случаем и рассказать им о новой работе. Как и следовало ожидать, друзья стали наперебой поздравлять ее с удачей. Все они были всерьез озабочены карьерой, и никому даже в голову не пришло спросить, как она относится к личности нового босса. Джейн бы радоваться, но она почувствовала себя обманщицей… будто внутреннее раздвоение каким-то незримым образом уже отделило ее от подруг — серьезных, целеустремленных молодых женщин.
Джейн чувствовала себя так, словно под влиянием разбушевавшихся гормонов предала идеалы, на которые чуть ли не молилась, и самое ужасное, что она ничего не могла с собой поделать. Днем ей еще худо-бедно удавалось держать себя в руках, но по ночам стали являться беспокойные, грешные сны, пробуждавшие чувства, которые не сразу исчезали даже при свете дня. Во сне вырывалась на свободу та часть ее натуры, которой Джейн предпочла бы не иметь вовсе.
Желание, сексуальное вожделение, — как ни назови это наваждение, Джейн боялась даже подумать, к какой катастрофе могло привести потворство этим фантазиям. Но мне хватит сил справиться, с уверенностью думала она, возвращаясь со встречи домой.
Джейн собрала вещи с таким расчетом, чтобы переночевать в Пайн-корт, а уик-энд провести в родительском доме. Конечно, она всегда с радостью навещала родителей, но были и скрытые мотивы, побудившие Джейн провести выходные дома. У матери всегда много дел, и, помогая, она не сможет слишком часто задумываться о своих чувствах к Эндрю Спейсеру.
Вредный внутренний голос не переставал нашептывать, что безопаснее всего уволиться из компании, но об этом Джейн не хотела и думать. Новая работа пришлась ей по сердцу, было приятно доверие Эндрю и ответственность, которую он на нее возложил. Ей нравилась сама атмосфера в «Спейсер компани», настрой, который разделяли все сотрудники, от курьера до президента фирмы. К тому же Джейн чувствовала, что может многому научиться у Эндрю.
Воображение вдруг некстати нарисовало очень четкую картину, заставившую девушку содрогнуться: Эндрю протягивает к ней руки, ласкает ее обнаженное тело, пожирает всю ее горящим взглядом…
Господи, почему эти ненужные, опасные желания заявили о себе с такой силой именно сейчас? Может, это нечто вроде рецидива? Может, недуг, которым следовало переболеть еще в подростковом возрасте, поразил меня только в двадцать шесть лет? И надо же было такому случиться, что меня потянуло не к кому-нибудь, а к Эндрю Спейсеру! Почему я не могла влюбиться в другого мужчину?