Бастиан схватил было книгу в медно-красном переплете, чтобы сунуть её в портфель, но потом остановился.
— Нет, — сказал он вдруг в тишину чердака. — Атрейо не сдался бы так быстро только из-за того, что стало трудно. Я должен довести до конца то, что начал. Я зашел слишком далеко, чтобы теперь возвращаться обратно, и могу идти только вперед, что бы ни случилось.
Он чувствовал себя очень одиноким, но в этом чувстве было что-то похожее на гордость — гордость за то, что ему удалось остаться сильным и не поддаться искушению. Пусть совсем немного, но в чём-то он всё же был похож на Атрейо!
Настал момент, когда Атрейо просто не смог идти дальше. Перед ним зияла Глубокая Пропасть.
Ужас от того, что он увидел, невозможно описать словами. Край Мертвых Гор пересекала расщелина шириной почти в полмили. А глубину даже определить было нельзя.
Атрейо лег на край уступа и стал глядеть вниз, в темноту, простиравшуюся, казалось, до самого центра земли. Он дотянулся до камня величиной с человеческую голову и бросил его как можно дальше.
Камень всё падал, и падал, и падал, пока его не поглотила тьма. Атрейо прислушался, но, сколько ни ждал, так и не смог уловить звука удара камня о дно ущелья.
И тогда он сделал единственное, что ему оставалось: он пошел вдоль края Глубокой Пропасти, каждое мгновение готовясь встретить тот «Ужаснейший Страх», о котором пелось в старинной песне. Он не знал, что это за создание, знал только, что зовут его Играмуль.
Глубокая Пропасть изломанной линией пересекала скалистую пустыню, и, конечно, никакой дороги на её краю не было: тут тоже возвышались нагромождения валунов, на которые Атрейо приходилось взбираться, и порой они угрожающе шатались; он с трудом обходил огромные глыбы, попадавшиеся на пути, спускался по осыпям щебня, которые сползали в ущелье. Несколько раз он оказывался всего лишь на расстоянии ступни от края пропасти.
Знай Атрейо, что его преследователь идет по пятам, приближаясь с каждым часом, он, может, и совершил бы какой-нибудь безрассудный поступок, который дорого обошелся бы ему на трудном пути. Ведь это было то самое существо из тьмы, которое гналось за ним с самого начала Поиска. Между тем его фигура настолько сгустилась, что стали четко видны очертания. Это был волк, черный, как смоль, и величиной с быка. Постоянно принюхиваясь, он трусил по следу Атрейо в скалистой пустыне Мертвых Гор. Язык свисал из его пасти, он ощерился, так что показалась ужасающая челюсть. Звериное чутье говорило ему, что всего лишь несколько миль отделяет его от жертвы. И расстояние неумолимо сокращалось.
Но Атрейо не догадывался о преследовании и осторожно и не спеша выбирал путь.
Он полз по узкой пещере, которая, словно изогнутая труба, проходила сквозь скалистый массив, когда до него вдруг донесся гул. Происхождение его Атрейо не мог себе объяснить, потому что гул этот не походил ни на один звук, какой когда-либо ему доводилось слышать. Это был грохот, рёв и звон, и одновременно Атрейо чувствовал, как сотрясается вся скала, внутри которой он сейчас находился, и слышал, как снаружи с грохотом катились каменные глыбы. Атрейо немного переждал, чтобы это землетрясение или что-то ещё утихло, полез дальше, дополз до выхода и осторожно высунул голову наружу.
И вот что он увидел: над мраком Глубокой Пропасти, от одного края до другого, была натянута чудовищных размеров паутина. А в её клейких, толщиной с канат, нитях метался большой белый Дракон Счастья. Он бил вокруг себя хвостом и лапами — и только ещё безнадежнее запутывался.
Драконы Счастья относятся к редчайшим животным в Фантазии. Они нисколько не похожи на обыкновенных драконов, которые, подобно омерзительным гигантским змеям, живут в глубоких пещерах, распространяют вокруг себя смрад и стерегут какое-нибудь подлинное или мнимое сокровище. У таких порождений хаоса обычно мрачный и злобный нрав. Они могут неуклюже и шумно подниматься в воздух на своих перепончатых, как у летучих мышей, крыльях и извергать дым и пламя.