Драконы Счастья, напротив, творения воздуха и тепла, дети безудержной радости, и, хотя тела их огромны, они легки, как летние облака. Поэтому они не нуждаются в крыльях для полета. Они плавают в небесах, как рыбы в воде. И с земли кажутся далекими зарницами. Самое удивительное — это их пение. Голоса их звучат, как благовест большого колокола, а тихая речь словно далекий колокольный звон. Кому довелось хоть раз услышать их пение, тот не забудет этого до конца своих дней и расскажет своим внукам.
Но тому Дракону Счастья, которого увидел Атрейо, сейчас было решительно не до песен. Его длинное гибкое тело в перламутровой чешуе, сверкающей белым и розовым светом, скрученное и спутанное, повисло в гигантской паутине. Длинные усы на морде Дракона, его роскошная грива и бахрома на хвосте и лапах запутались в клейких канатах, так что он уже почти не мог пошевелиться. Только большие глаза на его львиной главе сверкали рубиновым светом и говорили о том, что он ещё жив.
Из многочисленных ран на теле этого великолепного животного струилась кровь: на него всё с новой силой и быстротой молнии налетало что-то огромное, подобное темной туче, которая непрерывно меняла форму. В скором времени она приняла вид громадного паука с длинными ногами, сотней горящих глаз и жирным телом, покрытым зарослями черной свалявшейся шерсти, потом она превратилась в одну громадную руку с большим когтем, пытавшуюся расплющить Дракона, а в следующий миг стала гигантским черным скорпионом, разящим свою несчастную жертву ядовитым жалом.
Бой между этими двумя могучими существами внушал ужас. Дракон всё ещё защищался, изрыгая голубое пламя, опаляющее щетину тучеподобного создания. Дым клубился и просачивался сквозь щели скал. Атрейо задыхался от вони. Дракону даже удалось откусить одну из паучьих ног противника. Но эта откушенная нога не упала в глубину бездны, а, полетав в воздухе, вернулась на прежнее место и вновь соединилась с темным облаком. И это повторялось всякий раз, когда Дракону удавалось вцепиться зубами в одну из конечностей паука. Казалось, Дракон кусал пустоту.
Только теперь Атрейо впервые заметил: эта устрашающая тварь вовсе не была единым существом, а состояла из бесчисленных крошечных насекомых голубовато-стального цвета, жужжащих, как разъяренные шершни. Их густой рой образовывал всё новые фигуры.
Это была Играмуль, и теперь Атрейо знал, почему её называют Множеством.
Атрейо выскочил из своего укрытия, схватил рукой Драгоценность, висящую на груди, и крикнул изо всех сил:
— Стой! Именем Девочки Императрицы! Стой!
Но его голос потерялся в реве и пыхтении борющихся созданий. Он и сам его едва услышал.
Не раздумывая, Атрейо побежал по липким нитям паутины прямо к месту битвы.
Паутина раскачивалась у него под ногами. Он потерял равновесие, провалился между канатами и повис на одних руках над темной бездной, потом снова подтянулся вверх, прилип, с трудом оторвался и поспешил дальше.
Играмуль вдруг почувствовала, что к ней кто-то приближается. Она молниеносно обернулась, и взгляд её был ужасен: теперь она стала гигантским лицом голубовато-стального цвета с единственным глазом над переносицей, с невообразимой злобой глядящим на Атрейо своим кошачьим зрачком.
Бастиан тихо вскрикнул от испуга.
Испуганный крик эхом прокатился по ущелью туда и обратно. Играмуль зыркнула налево и направо, проверяя, нет ли там ещё пришельцев, — ведь застывший перед ней от ужаса мальчик не мог издать такого крика. Но там никого не было.
«Неужели они слышали мой крик? — подумал Бастиан, глубоко взволнованный. — Но такого же просто не может быть».
И тут Атрейо услышал голос Играмуль. Он был очень высоким и слегка хрипловатым и решительно не подходил к её гигантскому лицу. К тому же она говорила, не открывая рта. Это было жужжание несметного роя шершней, которое формировало слова.
— Двуногое! — услышал Атрейо. — После такой долгой, долгой голодухи сразу два лакомых кусочка! Какой счастливый день для Играмуль!
Атрейо пришлось собрать все свои силы. Он показал «Блеск» единственному глазу чудовища и спросил:
— Вы знаете этот Знак?
— Поближе, двуногое! — прогудел многоголосый хор. — Играмуль плохо видит.
Атрейо сделал шаг навстречу лицу. И тут оно открыло рот. Вместо языка у него были бесчисленные извивающиеся щупальца, присоски и клешни.
— Ещё ближе! — жужжал рой.
Атрейо сделал ещё шаг, он стоял теперь так близко от Играмуль, что мог ясно видеть голубовато-стальных шершней, которые дико и беспорядочно крутились. Но при этом ужасное лицо оставалось совершенно неподвижным.