— Тебя выведет туда только одно желание — последнее.
Бастиан испугался.
— Мама Айола, при каждом исполнении моего желания я что-нибудь забывал. И сейчас будет так же?
Она кивнула.
— Но я ничего не замечаю!
То, что ты уже забыл, ты не можешь заметить как утрату.
— А что я забуду на сей раз?
— Я скажу, когда придёт время. Иначе ты не сможешь забыть, и желание твоё не наберёт силу.
— А вдруг это моё последнее воспоминание?
— Что делать. В мире ничто не утрачивается совсем, оно лишь преображается во что-нибудь другое. Твоё воспоминание должно превратиться в желание.
— Но тогда, наверное, я должен поторопиться?
Она погладила его по волосам:
— Не беспокойся. Все длится сколько нужно. Когда последнее желание появится, ты это сразу почувствуешь. И я тоже.
С этого дня действительно что-то стало меняться, хотя Бастиан ничего не замечал. Сказывалась преображающая сила Дома Перемен, хотя всё происходило постепенно — так растут растения из земли.
Бастиан всё ещё наслаждался летом и заботами мамы Айолы, и фрукты её всё ещё были ему по вкусу, хотя постепенно он начал наедаться. Она заметила это, но ничего не сказала. И лаской её он уже насытился. Теперь в нём появилось новое, незнакомое желание: самому кого-нибудь полюбить.
С удивлением и грустью он обнаружил, что пока не любил никого. Но желание любить становилось всё сильнее. И в один из вечеров он заговорил об этом с мамой Айолой. Она слушала, взгляд её выражал то, чего Бастиан не понимал.
— Вот ты и нашёл своё последнее желание, — сказала она. — Твоя истинная воля — любить.
— Но почему я не могу этого, мама Айола?
— Ты это сможешь только тогда, когда напьёшься Живой Воды. И тебе захочется поделиться этой водой с кем-то ещё. Это и будет любовь.
— А ты, — смущённо спросил Бастиан, — ты пила её?
— Нет, — сказала мама Айола. — У меня все иначе. Мне необходимо кому-нибудь отдавать мой избыток.
— Но ведь это и есть любовь?
— Да, если хочешь, — сказала мама Айола, немного подумав.
— А кому в Фантазии доступна Живая Вода?
— Не знаю. В некоторых предсказаниях говорится, что наступит такое время, когда люди принесут в Фантазию любовь. Тогда два наших мира соединятся. Но я не знаю, что это значит.
— Мама Айола, — напомнил Бастиан. — Ты обещала, когда придёт время, рассказать мне, что я забыл в обмен на моё истинное желание.
— Ты забыл отца и мать. Теперь у тебя больше ничего нет, кроме твоего имени.
— Отца и мать? — задумался Бастиан. Но эти слова больше ничего не значили для него. — Что мне делать теперь?
— Ты должен покинуть меня. Твоё время в Доме Перемен истекло.
— И куда мне идти?
— Тебя поведёт твоё последнее желание. Не теряй его!
— Я должен идти сейчас же?
— Завтра утром. У тебя осталась последняя ночь в Доме Перемен.
Бастиан встал и подошёл к ней, чтобы проститься на ночь. Только вблизи он заметил, что все её цветы увяли.
— Не беспокойся. И завтра утром не оглядывайся, а иди своим путём!
Когда наутро он спустился из своей комнаты, мама Айола сидела на прежнем месте. Все листья, цветы и плоды опали с неё. Глаза её были закрыты, и она походила на засохшее, умершее дерево. Бастиан долго стоял перед нею, потом открыл дверь и вышел наружу.
За ночь наступила зима. Снег лежал по колено, от цветущих роз остались только голые кусты. Было холодно и очень тихо.
Бастиан хотел вернуться в дом за плащом, но двери и окна исчезли. Весь дом зарос наглухо.
Бастиан поёжился от холода и двинулся в путь.
Глава XXVI
РУДНИК СНОВИДЕНИЙ
Южный ветер так же холоден, как и северный, если он дует в снежной долине, где живёт слепой горняк Йор.
Однажды ранним утром горняк вышел из хижины, уловив среди полной тишины скрип шагов дальнего путника. Йор был уже старик, но без бороды и без морщин, волосы у него посерели, как камень, и весь он казался высеченным из куска застывшей лавы. Только в глубине его слепых глаз иногда вспыхивал огонь.
Подойдя, Бастиан — а это именно его шаги заслышал издалека Йор — сказал:
— Здравствуй. Я заблудился. Я ищу источник Живой Воды. Не мог бы ты мне помочь?
— Ты не заблудился, — прошептал горняк. — Но говори тише, иначе ты разрушишь мои картины.
Он жестом пригласил Бастиана в хижину. Она состояла из одной комнаты, очень просто обставленной: стол, два стула, лежанка и полка для посуды и еды. В очаге пылало пламя, в котелке дымился суп.
Йор поставил две тарелки, налил в них супу и жестом пригласил гостя поесть. Завтрак прошёл в молчании.