На следующее утро мальчик без имени сказал Йору:
— Сегодня я больше не спущусь с тобой в рудник Минроуд.
— Ты уходишь?
— Пойду искать источник Живой Воды.
— Ты нашёл картину, которая поведёт тебя?
Мальчик кивнул.
— Покажи.
Они вышли наружу, подошли к картине, мальчик смотрел на неё, а Йор направил свой слепой взгляд не на картину, а на мальчика — и сквозь него вдаль. Он долго прислушивался, потом кивнул.
— Возьми её, — прошептал он. — И не потеряй. Если ты её потеряешь или разобьёшь, для тебя всё кончено. Ты понимаешь, что это значит.
Мальчик, у которого больше не было имени, тихо сказал:
— Спасибо, Йор, за всё, чему ты научил меня.
Они пожали друг другу руки.
— Ты был хорошим подручным, — прошептал Йор, — и работал старательно.
С этими словами он отвернулся и пошёл к руднику.
Мальчик без имени поднял картину и зашагал в снежную даль.
Он шёл уже много часов. Хижина Йора давно скрылась из виду, а вокруг не было ничего, кроме снежной равнины. Мальчик чувствовал, что картина, которую он бережно держит в руках, таинственным образом выведет его из этой холодной пустыни.
Вдруг откуда-то сверху донёсся шум. Это был далёкий гам и грай большой стаи. Подняв голову, мальчик увидел тёмное облако, похожее на стаю птиц. Только когда этот рой приблизился, он понял, кто это. Мороз прошёл по его коже.
То были озорники, клоуны-мотыльки!
«Силы небесные! — взмолился мальчик без имени. — Хоть бы они не заметили меня. Их крики разрушат картину!»
Но они его заметили. С непомерным ликованием они обрушились на него и как горох рассыпались вокруг по снегу.
— Ура! — орали они, кривя свои рты. — Наконец-то мы снова нашли нашего благодетеля!
Они кувыркались в снегу и кидались снежками, играли в чехарду и делали стойку на голове.
— Тихо! Пожалуйста, тихо! — отчаянно шептал мальчик без имени.
Весь хор воодушевленно вопил:
— Что он сказал? Он сказал, что мы слишком тихие! Такого нам ещё никто не смел говорить!
— Что вам от меня надо, почему вы не оставите меня в покое?
Всё вокруг него порхало и металось.
— Великий благодетель! Великий благодетель! Помнишь, ты нас расколдовал, когда мы были несчастными безобразными ахараями. Но в нашей жизни тогда было утешение и смысл — мы строили серебряные дворцы. А теперь мы сами себе надоели. То, что ты сделал из нас, вначале было очень весело, а теперь наскучило нам до смерти. Мы летаем попусту, мы даже играть ни во что не можем, потому что не признаём правил. Ты превратил нас в посмешище. Ты обманул нас, великий благодетель!
— Я хотел как лучше, — с ужасом прошептал мальчик.
— Конечно, сам от себя ты в полном восторге, — орали озорники хором, — тебе очень хочется считать себя добрым, а нам приходится расплачиваться за такое добро!
— Что мне делать? Чего вы от меня хотите?
— Мы искали тебя, — орала толпа с искажёнными клоунскими рожами, — мы боялись, что ты сбежишь. И вот мы догнали тебя. Мы не оставим тебя в покое, пока ты не станешь нашим предводителем. Ты должен стать обер-озорником, нашим глав-озорником, нашим генерал-озорником.
— Но зачем, для чего? — с мольбой шептал мальчик.
— Мы хотим, чтобы ты командовал нами и заставлял что-нибудь делать. Мы хотим, чтобы наше существование хоть кому-нибудь было нужно!
— Но зачем вам я? Выберите одного из вас!
— Нет, нет, мы хотим только тебя, великий благодетель! Ведь ты сделал из нас то, что мы теперь есть.
— Но я должен идти. Мне надо вернуться в свой мир.
— Не так скоро, великий благодетель! — орали клоуны. — Ты от нас не сбежишь! Так просто от нас не отделаться!
— Но со мной всё уже кончено! — заверял мальчик.
— А с нами? Что будет с нами?
— Сами ищите выход!
— Тогда верни нам прежний вид! — кричали пронзительные голоса. — Пусть мы снова будем ахараи. Наши слёзы высохли, Амаргант стоит теперь на суше, и больше некому ткать серебряную филигрань. Мы хотим снова стать ахараями.
— Но я не могу, у меня больше нет могущества!
— Тогда мы заберём тебя с собой! — вихрем кружилась толпа.
Сотни маленьких ручек вцепились в него и пытались поднять в воздух. Мальчик сопротивлялся изо всех сил, а мотыльки налетали на него, как разъярённые осы.
И вдруг в этот шум и гам ворвался издали негромкий, но мощный звук, похожий на гул бронзового колокола.
И в мгновение ока озорники разлетелись врассыпную и тёмной тучей понеслись в другую сторону.
Мальчик, у которого больше не было имени, стоял в снегу на коленях. Перед ним лежала картина, распавшаяся в прах. Всё было потеряно. Не было больше ничего, что привело бы его к источнику Живой Воды.