Прилив эмоций захлестывает меня, сжимая в груди. Он даже не представляет, что это простое заявление, сказанное так просто, значит для меня сейчас. От одной мысли о том, что кто-то предпочел бы быть со мной, а не с другой женщиной, у меня перехватывает дыхание, и я чувствую себя слишком эмоциональной для того места, где мы находимся — особенно учитывая тот факт, что я никогда больше не увижу этого человека. Я придаю этим словам гораздо больше значения, чем следовало бы. Но я ничего не могу с собой поделать.
Я пришла сюда, потому что хотела почувствовать себя желанной. И он делает это прямо сейчас. Он дает мне все, что мне нужно, одним лишь простым заявлением.
Может, Джаз была права. Может, это место — именно то, что мне сейчас нужно.
Я вдыхаю, набираясь смелости, и делаю еще один глоток своего напитка. Часть меня все еще нервничает и сомневается, хочет бежать домой, туда, где все знакомо и безопасно. Но сейчас мой дом частично испорчен, он полон воспоминаний о Нейте, о тех временах, когда мы были вместе, и я думала, что они значат больше, чем на самом деле. Если я сейчас вернусь, если уеду, это будет похоже на признание того, что он был прав. Что ему нужно было делать эти вещи с другими женщинами, потому что я никогда бы не сделала этого с ним.
Я хочу доказать себе, что он был неправ. Что в этой ситуации он — полный мудак. И так оно и есть, потому что независимо от того, сделала бы я эти вещи или нет, он должен был бросить меня до того, как изменил мне.
Честно говоря, это было бы не так больно.
Эта мысль сменяется гневом, который я то и дело испытываю с тех пор, как увидела те сообщения. Мне больно, грустно, я не уверена в будущем, но я также в ярости. Я в ярости от того, что он делал подобное с другими женщинами — что он, вероятно, ходил в подобные клубы, что он разыгрывал с ними грязные фантазии, что он никогда, никогда даже не намекал мне, что он может хотеть, чтобы я попыталась удовлетворить его каким-то другим способом, кроме того, что мы уже делали. Что он лгал мне и даже не дал мне шанса.
Я хочу отомстить ему за то, что он причинил мне такую боль. Я хочу отомстить.
Это хорошее начало.
Я делаю еще один глоток своего напитка и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на мужчину рядом со мной.
— А что, если мне захочется не только поговорить? — Шепчу я, нервы трепещут во мне с каждым словом. — Что тогда?
Он улыбается, ленивой, похотливой улыбкой, полной обещаний. Его глаза опускаются к моему рту, затем к груди, к талии, скользят ниже, пока его взгляд не опускается до красных пальцев ног в босоножках на высоком каблуке, а затем снова поднимается к моим глазам.
— Тогда, — медленно произносит он, его голос снова становится глубоким и хриплым, — тогда я сделаю все, что ты захочешь, голубка.
Что-то дрогнуло во мне от этого имени. На его языке оно звучит как ласкательное. И оно звучит намного лучше, чем «крошка» или «малышка», которыми Нейт обычно называл меня.
— А что, если я не знаю, что мне нравится? — Я делаю последний глоток своего напитка, сердце сильно бьется в груди.
— Тогда мы не будем спешить и выясним, что тебе нравится. — Его голос полон обещаний, темный и богатый, и я тяжело сглатываю.
— Мы можем пойти куда-нибудь уединиться? — Я смотрю на перила, окружающие второй этаж, и он кивает, вставая с той же кошачьей грацией протягивая мне руку в перчатке.
— Конечно.
Я ловлю взгляд Джаз, когда мужчина ведет меня к винтовой лестнице. Ее глаза расширяются, и она с энтузиазмом показывает мне большой палец вверх, пока она прихлебывает свой теперь уже полный бокал. Я испытываю чувство вины, зная, что она ни с кем не флиртует, потому что хочет быть уверена, что будет рядом, если она мне понадобится. Надо будет сделать для нее что-нибудь приятное, думаю я, поднимаясь вслед за мужчиной по лестнице. Джаз — хорошая подруга. Самая лучшая подруга. И мне повезло, что она есть в моей жизни.
Мы останавливаемся перед одной из дверей. Я замечаю, что у соседней двери на ручке висит золотая кисточка, и понимаю, почему, когда мужчина отпирает дверь перед нами и снимает такую же кисточку с крючка прямо внутри, как только мы переступаем порог. Повесив ее на ручку, он плотно закрывает дверь и поворачивается ко мне лицом.
— Что ж, мы одни. — Он улыбается все той же медленной, лукавой улыбкой. — Я к твоим услугам.
О. При этой мысли меня охватывает жар. От мысли, что мужчина, такой откровенно сексуальный, такой привлекательный, может быть мне предоставлен. В любой сексуальной ситуации, в которой я когда-либо оказывалась, я всегда чувствовала, что мое собственное удовольствие стоит на втором месте. Все, о чем бы я ни попросила, любая прелюдия, любая подготовка к главному событию — это то, что мужчины, с которыми я спала, терпели как средство достижения цели, просто то, что они должны сделать, чтобы возбудить меня настолько, чтобы они получили то, что они хотят.