- Не говори мне о нашей бюрократической волоките, не хуже тебя знаю, что это такое. Давай лучше переходи к делу.
Почему-то мою застарелую ненависть к отечественной бюрократии Матеуш принял на свой счет и счел нужным обидеться:
- Прими к сведению, я лично не административный работник. - И, помолчав, добавил: - Впрочем, будь я на соответствующей должности, тоже не дал бы им разрешения.
- Почему, позвольте спросить? Ты тоже такая же дубина, как и все прочие?
- Насчет дубины не мне судить, но для разрешения надо получить подпись министра.
- И так тебе далеко дойти до него? Всего-то полкоридора!
- Полтора, - поправил меня Матеуш. - Причем на другом этаже. Эх, да ты не знаешь нашего министра, так лучше бы молчала! До него дальше, чем теперь до Гати.
- Ладно, - прошипела я, стараясь сохранить остатки спокойствия, - оставим в покое эти тернистые стежки-дорожки и вернемся к теме. Еще что-нибудь ты узнал?
- Узнал. Эти люди сказали - еще кто-то интересуется награбленными сокровищами и тоже на широкую ногу. Кое-что им удалось отыскать и за такие миллионы продать за границей - голова кругом идет!
- Оставь миллионы в покое, скажи, что известно о конкурентах.
- Мои специалисты не знают ничего определенного, но дело у тех поставлено серьезно, настолько серьезно, что мои специалисты еще из-за них не торопятся начинать свои раскопки. Вот если бы кто-нибудь из посторонних начал втихомолку заниматься награбленными сокровищами, кто-нибудь, о ком эти конкуренты понятия не имеют...
Совсем сникнув, Матеуш для бодрости еще напился кофе и неохотно докончил:
- Они говорят - им бы это очень помогло. И если бы кто-то мог раздобыть вторую такую же карту...-тут он указал на мою целлулоидную с лепешками, которую с помощью самого Матеуша удалось обнаружить на обратной стороне "Цыганки".
- Открыли Америку! - фыркнул я. - И без них понятно, что недостающая карта составляет неотъемлемую вторую часть единой карты, на которой обозначены припрятанные сокровища. Вот если бы они хоть посоветовали, где ее искать!
- Карту надо найти во что бы то ни стало! - совсем уже похоронным тоном заключил Матеуш.-А я не могу сказать, что моя хата с краю. И выходит, как честный человек, я должен уйти в отставку, махнуть рукой на Испанию, о которой мечтал всю жизнь, остаться тут и приняться .за поиски. Вот если бы я ничего не знал, тогда... А так...
- А что ты знаешь?
- Я знаю, что ты знаешь. И эти мои специалисты тоже кое-что мне рассказали. Это во-первых. А во-вторых, если бы дело получило огласку и выяснилось, что я был к нему причастен и ничего не стал делать, то мне, как честному человеку, оставалось бы только пустить себе пулю в лоб! Мое спасение только в тебе!
- Не понимаю.
- Пока я должен уехать, но вместо меня будешь действовать ты. Пока. И это даже лучше. Меня знают как специалиста, тебя же никто не знает. Для наших друзей ты будешь действовать от моего имени и с моими полномочиями, для всех остальных - как частное лицо, совсем посторонний человек. Но учти, - тем же гробовым голосом докончил Матеуш, - берешься ты за дело опасное. Успокаивает меня лишь тот факт, что о тебе никто из конкурентов не знает. И если ты не совершишь какой-нибудь глупой выходки...
- ...если не буду трепаться направо и налево, хотел ты сказать? подхватила я.
- Да, только мне хотелось выразиться покуль-турнее. Меня замучают угрызения совести...
- Так ведь и без твоего поручения с головой бы влезла в это дело, успокоила я его. - А теперь говори, что надо делать.
Мы просидели до полуночи, разрабатывая план. Я пожалела, что нет моих сыновей, оба находились за границей. Ведь Михалек проник в квартиру только благодаря тому, что Роберт тогда потерял ключи. Можно было бы порасспросить Роберта о его друзьях той поры, вдруг через кого-нибудь из них и удалось бы выйти на Михалека. Ни по телефону, ни в письмах обо всем не расспросишь.
- Умоляю тебя, будь осторожна, - в сотый раз сказал Матеуш. - И не предпринимай никаких идиотских инициатив. Боже, кому я это говорю! Пока ограничься только розыском и расспросами людей, вот это ты умеешь делать мастерски. Если же почувствуешь опасность, обратись вот к этому человеку. - И он назвал фамилию и телефон. - Работает в милиции, очень порядочный человек, обязательно поможет. Я его предупредил.
- А твои специалисты из министерства?
- Они для тебя не существуют. Еще раз повторяю - о тебе никто не знает и не должен знать, лишь в этом твой шанс на успех. Да ты слушаешь меня?
Дело с Настермахом я все-таки довела до конца. Два дня звонила не переставая, телефон не отвечал. На третий день дозвонилась. Какая-то женщина сказала мне, что в этой квартире действительно когда-то проживал Настермах, но уже давно не живет. Я пояснила, что мне известно о смерти пана Настермаха, нЪ, может, здесь проживает кто-то из его родственников? Оказалось, совершенно посторонние люди. А не знает ли уважаемая пани, есть ли у пана Настермаха родственники? Женщина оказалась отзывчивой и даже любезной, согласилась подумать, вспомнила, что был у пана Настермаха племянник по фамилии Козловский и даже по моей настоятельной просьбе разыскала и дала телефон упомянутого Козловского. Он оставил его на всякий случай, когда женщина въезжала более десяти лет назад в опустевшую квартиру.
Позвонив пану Козловскому, я заявила, что нанесу ему визит. Зачем Козловский не понял, но, наверное от неожиданности, не придумал вежливой отговорки и оторопело-согласился. На следующий день я к нему приехала.
Жил Козловский на Секерках и звали его то ли Альфред, то ли Фредерик, потому что жена называла его Фредей. Начало визита протекало в довольно напряженной обстановке, потом мне удалось несколько снять напряжение. Вежливо извинившись за непрошенный визит, я сказала:
- Прежде чем начну вам морочить голову, два вопроса. Вопрос первый: у пана Настермаха были жена и дети?
- Детей не было, - с ходу ответил Фредя. - А жен целых две. С первой он развелся, вторая умерла.
- Тогда второй вопрос: вы были ближайшими родственниками пана Настермаха? И вы занялись после смерти пана Настермаха его квартирой?
Фредя переглянулся с женой и на сей раз ответил не сразу, с запинкой.