Он меня узнал сразу же.
- Иоанна? Какими судьбами?
Не виделись мы, можно сказать, со школьных времен. Он был жутко влюблен в меня, я не отвечала взаимностью, но и не отталкивала парня, очень уж любила слушать, как он играет. А он играл только для меня! Я лопалась от гордости, еще бы, как завидовали мне подруги! Бартек был несколькими классами старше меня, закончил школу и навсегда исчез. Оказывается, не навсегда. Спустя тридцать лет отыскался на краю земли!
Сидя в кресле-качалке, заложив руки за голову и глядя на серебрящиеся под луной воды залива, Бартек рассказывал:
- Я поступил в музыкальную школу, не повезло - вскоре сломал руку. Перелом запястья. Играть больше не мог, а ведь так мечтал о карьере музыканта, помнишь, по четыре часа в день разыгрывал гаммы. И хоть кость срослась, левая рука навсегда перечеркнула мечты стать пианистом-виртуозом. А знаешь, наверное, у меня все-таки был талант, несмотря на все, часто приглашали участвовать в записях оркестра. И весь оркестр делал перерыв в записях и дожидался, пока Отдохнет моя левая. А аккомпаниатором я работал до самого конца. Женился, двое детей у нас было, теперь они взрослые. А здесь живу один, не хочу никого видеть, пусть приедут уже на мой похороны...
У меня язык не повернулся сказать, что выглядит он прекрасно и нечего говорить о похоронах.
- А что с тобой?
- Что же может быть? При какой болезни человек выглядит, как я, в больнице не лежит и знает, что дело безнадежное? Уже пошли метастазы, морфий я еще не принимаю, но протяну не больше трех месяцев. Да не смотри так, я уже свыкся с этим. Я верующий, надеюсь, перейду в другой мир. Вот и посмотрю, есть ли он, другой. А там уж наверняка не будет моего рака, и это очень утешает, знаешь ли... Перестань, Иоанна, отнесись к этому спокойно, обращайся со мной, как с нормальным человеком. Конечно, совсем не обязательно уговаривать отправиться вместе в турпоход или путешествие вокруг света, но разговаривай нормально, не надо меня жалеть. В семье у меня порядок, со мной жена, уход обеспечен. Она только на один день уехала по делам, завтра вернется.
- Вот и прекрасно, - подхватила я, немного придя в себя. - Я ведь никогда не годилась в сестры милосердия, а тут испугалась, что придется цацкаться с тобой как не знаю с кем. О смерти не будем думать, все умрем" рано или поздно, не будем больше об этом.
Очень обрадовала Бартека моя философия. Вынув руки из-под головы и оторвав взгляд от морских просторов, он взглянул на меня. Те же самые глаза, голубые, добрые, внимательные.
- Знаешь, Иоанна, я так рад, что довелось тебя увидеть! А теперь скажи, каким ветром тебя сюда занесло.
- Долгая история. И если честно, разыскивала я не тебя, а некоего Леванда, которому мне хотелось задать парочку вопросов.
- Фамилию я сократил с самого начала, так удобней...
- Понятно. А как ты вообще здесь оказался?
- По правде говоря, из-за тебя.
- Езус-Мария!
- Сколько мне было тогда? Девятнадцать, а любил я тебя по-страшному. И соображал: чтобы тебя завоевать, надо добиться славы и богатства, только тогда смогу тебе импонировать...
- Бартек, и не стыдно на старости лет так меня оскорблять!
- Ну что ты, я не оскорбляю. Вовсе не хочу утверждать, что тебя привлекало богатство, просто мне надо было чего-то добиться в жизни, стать человеком, чтобы ты обратила на меня внимание, а для этого необходимо и богатство, и слава, должна же в чем-то проявляться ценность человека. Да будь я хоть трижды гением, а поселюсь затворником в шалаше, как ты узнаешь, что я гений? Сама вспомни, какое значение придавала тогда материальным ценностям.
- Помню. И до сих пор придаю.
- Вот именно. А кем я тогда был? Музыкант, даже не композитор, а исполнитель, и то руку сломал. Вот я и решил - надо бежать за границу. Во-первых, мою руку там вылечат. Вспомни, как тогда мы верили, что там - все возможно. А во-вторых, в Америке легко сделать карьеру.
- И что дальше?
- Ну и с таким настроением я легко попался на удочку аферистов.
- Ну наконец-то! - воскликнула я.
- Что наконец?-не понял Бартек и даже перестал раскачиваться в кресле-качалке.
- Из-за этой твоей аферы я и приехала сюда.
- Не понял.
- Сейчас поясню, но сначала ты докончи.
- В Канаду я приехал потому, что здесь у меня был один дальний родственник. Я рассчитывал на его помощь.
- Знаю. Приехал ты в Канаду и продал бабуле Доманевской старинные часы.
- О, холера! - вырвалось у Бартека.
- Вот об этих часах я и собиралась тебя порасспросить. Дело прошлое, даже если ты их украл - ничего, срок давности уже миновал. Расскажи мне о них все подробнее, будь человеком!
- А зачем?
- Затем, что наткнулась на страшно запутанную аферу и не могу одна в ней разобраться. Все тебе расскажу, но сначала хочу услышать от тебя о часах.
Бартек поудобнее уселся в кресле, взял со стола бокал с соком, отхлебнул и с улыбкой посмотрел на меня:
- А ты все такая же! Ничуть не изменилась за все эти годы.
- Не преувеличивай, тогда у меня были косички.
- А в остальном такая же. Ладно, расскажу, хотя и неприятно мне возвращаться к той истории. Ты не шутишь, та афера все еще тянется?
- Не шучу. Ну, выкладывай! Поставив бокал на стол, Бартек начал рассказывать, поглядывая то на залив, то на меня:
- В то время я познакомился с одним парнем, был он немного старше меня и тоже учился в музыкальной школе. Звали его Мундя. Таларский фамилия.
Я фыркнула, как разъяренная кошка, и Бартеку пришлось прервать рассказ в самом начале.
- Ты что? Знала его?
- Нет, слышала. Бартек, ты золото! Столько времени я напрасно пыталась хоть что-то узнать о нем!
- Ага, значит, пригожусь тебе? Ну так слушай. Мундя был парень неглупый, и хотя было ему в ту пору лет пятнадцать, он придумал, как можно разбогатеть. Тогда все мальчишки зачитывались романами о том, как на погибших кораблях затоплены сокровища и как удачливые герои становились богачами, доставая эти сокровища. Умный Мундя сообразил, что нет необходимости отправляться в экспедиции к далеким морям и заниматься поисками затонувших кораблей. Сокровищами были нашпигованы Западные Земли, отошедшие к нам от Германии, где убегавшие от русских шкопы прятали награбленное в Восточной Европе добро. Надо только разузнать, где именно, а для человека с головой это не так уж трудно. От одного военнопленного Мундя услышал о поместье то ли барона, то ли немецкого полковника, куда тот свозил несметные богатства, а вывезти на Запад не успел; слишком быстро подошел фронт, вот ему и пришлось все попрятать. Мундя понимал, что это не единичный случай, и развил бурную деятельность разузнавал, разнюхивал. Не напрямую, конечно, притворялся, что его интересуют военные действия, разгром немцев. Это было так естественно, многие польские мальчишки сразу после войны ни о чем другом как о боях-сражениях и не говорили. А Мундя был парень ушлый. Знаешь, сколько он собрал разных сведений о передвижениях немецких воинских частей, в первую очередь интендантских? Погоди, как бы мне не запутаться в хронологии...