В ходе наведения порядка мы пришли к выводу: бандиты искали что-то большое - содержимое кухонных ящиков вываливали на пол, не роясь в банках, то же самое с платяными шкафами и ящиками письменных столов.
- Точно, искали что-то большое и плоское, - согласилась Алиция, - вон цветочные горшки не тронули, стоят, как стояли. Зато все картины со стен сорвали, гляди, у прадедушки угол оторван.
- По всей видимости, искали карту на целлюлозе, спрятанную в шедевре пана Северина. Вот интересно, почему они не начали с мастерской?
- А потом я им там помешала. И вообще, глупые какие-то бандиты, надо было дождаться, чтобы хозяйка куда-нибудь уехала, и тогда спокойно шарить в доме.
- Так они и дождались, мы ведь с тобой уехали в Мальмо.
- А почему же они меня не похитили? - удивлялась Алиция.
- Так ведь это была не ты! Ждали фру Хансен в моем облике, а явилась посторонняя баба, к тому же чокнутая, они предпочли не связываться с ней. Может, и прибили бы эту чокнутую, если бы не Гражина, не исключено, она тебе жизнь спасла. Впрочем, сейчас уже неважно, что они намеревались сделать, подумать стоит над тем, что они намереваются сделать!
Спрятав в шкафчик уцелевшую тарелку, Алиция повернулась ко мне:
- Теперь, когда до них дошло, кто есть кто, они примутся за тебя! Позволь дать тебе совет - уезжай-ка в Австралию.
- Я бы предпочла в Калифорнию.
- Или свяжись наконец со своей любимой милицией. Удивляюсь, почему ты до сих пор этого не сделала. Ведь самой тебе ни за что не справиться.
- Я бы давно связалась, да у меня проблема...
- Скажите пожалуйста! Всего одна?
- Не ехидничай, одна главная. Видишь ли, шаек множество, афера тянется в бесконечность, трупы валяются по обе стороны Атлантики...
- До сих пор валяются? Даже в морг их не забрали?
- Повторяю, нечего издеваться, дело очень серьезно. Валяются, не валяются, дело не в этом, а в том, что к делу обязательно подключится Интерпол, преступление давно приобрело международный характер. А тут у каждой страны свои интересы, у нас свои, у Канады свои. Боюсь подложить свинью Матеушу, без его разрешения связываться с компетентными органами рискованно.
- Так позвони ему.
- Звонила, пыталась разыскать, пока безуспешно. Он куда-то в отпуск уехал, то ли в Японию, то ли в Индию. И знаешь, я тут подумала и сомневаюсь, что Интерпол заинтересуется нашим делом. Вот если бы что-то грандиозное свистнули, Тициана например, "Мону Лизу" или сокровища Меровингов...
- Из-под Зеленой Гуры?!
- Я не настаиваю непременно на сокровищах Меровингов, но что-нибудь того же масштаба...
- Так ведь именно с наших земель и вывозят.
- Погоди, возможно, я нечетко тебе объяснила. Если вывозят только от нас, кому это интересно? Ну Советскому Союзу, ну Болгарии, а Интерполу будет на это наплевать. Вот если бы там оказались сокровища из Дрездена, из Лувра, из Рима, из Флоренции...
- Не слишком ли многого ты хочешь?
- Возможно. И еще мне хочется, чтобы разразился наконец международный скандал, а не так, как сейчас, действуют втихую. Может, тогда Интерпол и присоединится. Только с его помощью можно обезвредить всю эту бесконечную шайку вместе с ее конкурентами, но вот как это сделать? Посоветуй.
- А я уже посоветовала - иди в милицию. Сама говорила, там иногда попадаются порядочные люди...
А в милиции меня уже поджидали. Наверное, им сообщили пограничники из аэропорта, потому что я прилетела вечером, а утром, в девять часов, мне уже звонил капитан Леговский. Вежливо разговаривал, не придерешься. Спросил, явлюсь ли я к ним добровольно или есть необходимость прислать наряд с наручниками, и дал понять, что предпочитает первое, и не потому, что наручников не хватает - людей у него маловато. Я вошла в положение отечественной милиции и согласилась явиться добровольно, через часик.
На всякий случай, без всякой надежды, просто для очистки совести я набрала номер телефона Матеуша и, когда услышала в трубке его голос, не поверила своим ушам. До такой степени была ошеломлена, что даже забыла, по какому делу звоню ему. К счастью, у Матеуша с памятью было все в порядке.
- Ты куда подевалась? - набросился он на меня.-Звоню и звоню, пришлось отказаться от Бомбея, вместо Индии в отпуск приехал в Варшаву, разыскиваю тебя, всех знакомых опросил. Ну рассказывай, на какой стадии ты остановилась?
- На заключительной, - ответила я. - Подумаешь, Бомбей! Нашел о чем жалеть, в Индии кошмарный климат, правильно сделал, что приехал в Польшу. В письме я тебе обо всем написала.
- Не получал я письма.
- Правильно, еще не мог получить, я всего неделю назад послала.
- Куда?
- Ясно, в Испанию.
- С тобой спятить можно! И теперь мне надо возвратиться в Испанию, чтобы прочесть твое письмо? Не можешь сейчас мне все рассказать?
- Не могу. Через час... нет, через сорок минут я должна быть в Главном управлении милиции. Ладно, теперь заткнись, попытаюсь коротко сообщить главное.
Изложение главного заняло у меня две минуты. Матеущ молчал намного дольше.
- Эй! - встревожилась я. - Ты еще жив? Или нас разъединили?
- Жив! - слабым голосом отозвался Мате-уш. - Хотя от услышанного и помереть можно. Я буду ждать тебя у Главного управления, сколько бы это ни продолжалось...
- Зачем? Я в состоянии и сама добраться до дому.
- Не сомневаюсь. Но желательно поскорей узнать, выпустят ли тебя оттуда вообще, в чем я совсем не уверен. И не хотелось бы ни с кем общаться до того, пока ты мне в подробностях всего не расскажешь. Понятно! Буду ждать тебя в машине за углом, голубой "рено".
Я посоветовала ему договориться с женой, чтобы через некоторое время подошла с обедом в судочках, и положила трубку. Капитан Леговский произвел на меня двойственное впечатление - то прямо огнедышащий змей, то сиротка Марыся. Некоторое время мы изучающе разглядывали друг друга, после чего капитан порылся в бумагах ящика своего стола, извлек из него крошечный целлофановый пакетик с негативом внутри и протянул мне:
- Не скажете, что это такое? Спятить можно! Придя в себя, я ответила правду и только правду: