- Сколько времени прошло между гибелью Михалека и похищением снимка у Финетки? - спросил Матеуш.
- Пять дней. От субботы до четверга. Суббота считается, четверг можно не считать, Михалек утонул рано утром.
- За пять дней они могли разобраться в обмане, поняли, что Финетка дала им не то, пришли обыскать ее дом...
- Кто пришел? - перебила я Матеуша. Матеуш надолго замолчал, раздумывая и черпая вдохновение из аспарагуса.
- Михалек, - наконец твердо заявил он. - От него Финетка прятала снимок в пудренице. Подозревали его, а не тебя. И потому ты жива, а его убили. Возможно, он пришел туда искать на свой страх и риск, нашел, спрятал, а его тут и схватили...
- В таком случае сигареты были его?
- В таком случае его. Они не знали, что он успел что-то спрятать в пачку.
- Да, не скажешь, что в этой милой шайке царят мир да любовь.
- Кстати, насчет любви, -оживился Матеуш. Знаешь, Гатя сменила фамилию. Она уже не Таларская.
- А какая же?
- Мадам Бок. Супруга Альфреда Бока-Козловского. Вышла за него замуж семнадцать лет назад. Теперь мне понятен ее ажиотаж в поисках "Цыганки". Видимо, супруг потребовал ее в качестве приданого.
Я искренне посочувствовала Гате. Если мои глаза меня не обманывали, если под той перчаткой и в самом деле скрывался протез, уважаемый супруг столь темпераментно изменял ей с Финеткой... Мало эта девка отбила у несчастной женихов в молодости, теперь еще и мужем занялась...
- Вот оно что! - раздраженно проговорила я. - Значит, Мундя с Козловским стакнулись, а Гатя должна была представлять своего рода живую гарантию добропорядочности в бизнесе. Так он носит протез?
- Да, но очень интересный мужчина.
- Да, тот был довольно интересный. А ты откуда знаешь?
- Я видел их свадебную фотографию. Сейчас у них трое детей.
- Эх, надо было украсть фотографию! Матеуш стал оправдываться:
- Когда мне ее показывали, я еще не знал, что она нам пригодится. О Боке я только сейчас узнал от тебя. Послушай, Иоанна, ты слишком много знаешь, не пойму, каким чудом тебя до сих пор не пристукнули.
- Мне это тоже кажется странным, вернее, казалось, пока я не подумала как следует. Теперь понимаю - одну меня убивать им не имеет смысла, надо тогда еще человек пять прикончить. Хватит о пустяках, давай решать, что будем делать. Раз уж ты здесь, будь добр, теперь ты принимай решения.
- Капитан Леговский надежный и порядочный человек, -сказал Матеуш, подумав и допив остатки остывшего чая. - На все сто процентов. Это о нем я тебе говорил, помнишь? Что знаю в милиции человека, которого никакими миллионами не подкупить. И я считаю, надо действовать вместе с ним.
- Хорошо, - сказала я. - Давай пока ты все как следует обдумай, я же заварю кофе. Для разнообразия...
Осенний лес, тихий и спокойный, был сказочно красив в своем роскошном уборе. Домик лесника Ментальского казался необитаемым - двери заперты, окна настежь открыты. Запертые в боксе собаки полаяли, почуяв нас, и затихли.
- Наверное, он в лесу, - предположил Мачек. - Ненадолго ушел, иначе бы окна позакрывал.
- Я бы на его месте все равно не оставляла их раскрытыми. Что будем делать?
- Ждать, больше ничего не остается. Обойдя кругом усадьбу Ментальского, заглянув в сарай, мы с Мачеком вернулись к машине. Скоро вечер, мы надеялись остаться у лесника ночевать, а с утра начать поиски дерева с дуплом. Капитан Леговский тоже грозился приехать, но пока его что-то не видать.
Я вытащила на травку сумку, достала термос с чаем и пиво. Раз сегодня больше никуда не едем, могу себе позволить. Пообедали мы перед отъездом в ресторане гостиницы, так что есть не хотелось, только пить. Попивая попеременно горячий и холодный напитки, мы с Мачеком любовались быстро темнеющим ландшафтом и вели неторопливую беседу.
- Знаешь, мне все казалось, что я где-то видела того типа, что принес тогда конверт с рекламой для фру Хансен. Еще раз просмотрела фотографии Дарека. Я оказалась права, именно там видела я рожу, не зная, чья она. Теперь знаю. Это один из двух бандитов, разгромивших дом Алиции и собиравшихся ее пристукнуть. По словам Алиции, его зовут Джордж Бергель. Здесь он Джордж, у нас Ежи. Раз есть фотография, значит, у Фреди бывал. Одна шайка-лейка... Я же говорю-международная. Уж не знаю, с какими паспортами они разъезжают по свету, может и дипломатическими. Кто-то очень заботится о них в наших верхах. И в министерстве культуры.
От министерства очень легко было перейти к Пшемыславу. Его роль во всей этой афере до сих пор оставалась неясной. Действовал по принципу "искусство ради искусства", то есть собирал компромат на преступников только для того, чтобы держать их - в руках, чувствовать себя всемогущим, как в старые добрые времена, или...
- А он вообще-то нормальный? - поинтересовался Мачек.
- Явно ненормальный, - заверила я и подкрепила свое мнение, заявив: - То же самое мне говорила и Беата.
- Какая Беата?
- Моя хорошая знакомая. Художница. Несколько лет прожила с Пшемыславом, знает его как облупленного. Так что, если мне не веришь, уж ей-то можно поверить, на собственном горьком опыте убедилась.
До сих пор я никому не рассказывала о Беате, в конце концов, это ее личная жизнь, нечего трубить о ней направо и налево. Теперь пришлось.
- Та самая, - добавила я, - которая в Штутгарте подслушала Альфреда Бока.
Вытащив очередную бутылку пива, Мачек не торопясь откупорил ее. Я подставила пластиковые стаканчики.
- Знал я когда-то одну Беату, - задумчиво протянул Мачек, попивая пиво. Постой, ты ведь тоже была с ней знакома. Помнишь, чертежница в вашей проектной мастерской? Когда я еще там работал...
Точно, как же я забыла? Конечно же, Мачек тогда тоже работал в нашей мастерской и мог знать Беату. Правда, недолгое время, она тогда вышла замуж и уехала за границу.
- Да, вспомнила! Ты еще вроде бы немного увлекся ею тогда, - бестактно напомнила я.
- Немного! - фыркнул Мачек. - Я тогда голову потерял, да поздно было - где мне тягаться с тем покорителем женских сердец!
До чего же глупы мужчины! Сидит тут, вздыхает так, что у меня сердце разрывается, а молодость Беаты проходит в одиночестве, куда это годится? Не мог тогда пару раз наставить синяков покорителю, глядишь, избавил бы несчастную от всех дальнейших перипетий, да и у самого ведь личная жизнь не задалась. Хотя нет худа без добра, ведь тогда Беата не подслушала бы столь важный для нас разговор в Штутгарте, не расшифровала бы Финетку. Да, все, что ни делается, все к лучшему...