- Холера! - угрюмо выругался Мачек.
- Не прикасайся! - предупредила я. - Пока сгребем все обратно, потом решим, что с ними делать. Надо как-то с умом отдать, за одно то, что мы распаковали, уже срок грозит.
Мачек согласился со мной и держал мешочек у края стола, пока я сгребала в него драгоценности кухонным ножом.
- Минут через пятнадцать приедут, - сообщил Ментальский, подходя к нам. Стекляшки меня не интересуют, а вот бумаги я бы хотел просмотреть.
Чтобы не запутаться, мы принялись просматривать конверт за конвертом, откладывая в сторону уже просмотренное. Знакомая картина: старые немецкие штабные карты, несколько старых снимков... Увидев снимки, мы с Мачеком так и вцепились в них, в данной стадии расследования аферы они могут стать самым ценным доказательством. Я поспешила извлечь из сумки свою драгоценную лупу. Мачек взглянул на оборот одного из снимков и вскричал:
- Глядите, тут что-то написано!
Ментальский вырвал у него снимок, прочитал написанное сначала про себя, потом вслух:
"Это Альфред Козловский, который принял фамилию Бок".
- Бенек писал, - прокомментировал лесник и продолжал:
"Протез у него для камуфляжа, обе руки в порядке. Это он убил Лотара Шульца, Флориана Гонску, Ярослава Пентковского и Зенона Клуску. Ищет меня, чтобы убить, я тоже знаю слишком много".
Надо же, прямо голос с того света! Я вырвала снимок из рук Ментальского. Наконец-то появилась возможность увидеть лицо проклятого бандита, папочки Фреди, мужа Гати...
Нельзя сказать, что снимок получился замечательный. Любительская фотография, довольно темная. Козловский наклонился, кажется мыл в тазу руки, и в момент съемки обернулся. Фото получилось в три четверти. И хотя он тут был намного моложе, я узнала это лицо. Да, Гатя должна очень не любить Финетку.
- А кто такой Лотар Шульц? - спросил Мачек. - Вы что-нибудь о нем слышали?
- Ничего, - ответила я. - Гобола поставил его на первом месте, наверное, его первым и убили, милиция может даже не знать. Пан Зефирин, а вы знаете?
Ментальский угрюмо кивнул.
- Знаю, потом расскажу. Сейчас надо все просмотреть до конца, милиция каждую минуту может приехать.
Бумаги Гоболы и в самом деле представляли громадный интерес. Вот сводный перечень зарытых немцами кладов, при каждой позиции приписка, откуда поступили сведения. Вот список людей, которые прятали награбленное, а вот те, которые или нашли клады, или пытались их разыскать. Среди последних Мундя занимал почетное место. Вот в отдельном конверте немецкие документы, наверняка военные. Лихорадочно просматривая их, я радовалась - просто бесценные сведения, абсолютно все есть!
Странно еще, что там нет данных о Янтарной комнате. Я бы не удивилась, наткнувшись и на сведения о ней, такими обширными оказались познания Гоболы в области награбленных фашистами сокровищ.
- Смотри-ка, - прервал мои мысли Мачек, листающий бумаги из другого конверта. - Вот ценности, награбленные после Варшавского восстания, их обнаружила некая Люпина Щигельская. Это случайно не твоя тетка?
- Конечно же, моя тетка! Надо внимательно прочесть, может, там написано, кому она их передала.
- Написано, Ковальский. Ничего не скажешь, редкая фамилия, половина поляков носит ее. Ага, вот дальше, Ковальский был связан с Михалом Латаем...
- ...а у Латая Гобола украл то, что в мешочке. Сам написал!
- И правильно сделал, что украл, - встал на защиту покойного Ментальский.-А теперь скрывать нечего.
В одном из конвертов я обнаружила письма Хилла, написанные по-немецки. Адрес отправителя канадский, возможно, из них бандиты и узнали адрес Хилла. Дай-то Бог, значит, не я навела убийц на след скорняка... мир его праху!
- Милиция сейчас явится, - сказал Ментальский. - Я бы им пока не отдавал эти документы, лучше отдать прямо в руки этого капитана, как его?
- Леговский. Я тоже так думаю. Эти приедут по поводу трупа, вот пусть им и занимаются, совсем не обязательно сообщать о бумагах. Давайте опять всё поскладываем в целлофановый пакет. Пан Зефирин, где лучше его спрятать?
- В вашей машине, - сразу ответил Ментальский, - Кто там знает этих ментов, вдруг надумают у меня обыск делать? А вы, наверное, сразу уедете.
- Если и к нам они не прицепятся, - пробормотал Мачек, поднимаясь с целлофановым пакетом в руках.
Моя машина стояла во дворе. На всякий случай я разыграла целый спектакль, чтобы замаскировать вынос пакетов: протирала стекла, проверяла масло, неизвестно зачем долила воды в аккумулятор, долго наводила порядок в салоне. Очень хорошо, что там набросаны были банки из-под пива. Собирая их, затолкала пакеты под заднее сиденье, которое отодвигалось с трудом. Думаю, там бумаги будут в относительной безопасности. Меня даже не столько беспокоила милиция, сколько Пшемыслав, который где-то околачивался поблизости и был намного опаснее.
Тот же поручик приветствовал нас как старых знакомых. Он добродушно поинтересовался:
- И часто вы намерены к нам приезжать? Потому что, как ни приедете - сразу труп. Может, предупредите, сколько еще их у вас запланировано?
Я с трудом удержалась, чтобы не ответить: такая уж у меня планида, везде, где ни ступлю, так и падают трупы. Боюсь, мой юмор не будет понят. Поэтому я ответила с достоинством:
- Это не наш, мы его не планировали. Мы не знаем, кто он и откуда здесь взялся. Возможно, действует кто-то из конкурирующей фирмы. А капитан Леговский с вами не приехал? Может, хотя бы звонил?
- Кто его обнаружил? - проигнорировал мой вопрос поручик.
- Я, но...
- И я его видел, - пришел мне на помощь Ментальский.
- Тогда проводите нас. Той самой дорогой, по которой шли.
Мачека мы оставили на хозяйстве. Ему велено было сидеть на ступеньках крыльца и не сводить глаз с машины.
Мы с милицией отправились в лес. Вел нас Ментальский, вел уверенно, ни разу не усомнившись в выборе направления, но явно не "той самой дорогой", ибо непонятно было, что подразумевать под "той самой": мои грибные зигзаги, путь в поисках дерева с дуплом или кратчайший путь к дому, которым мы шли обратно. Прошло всего несколько минут, и я, показав пальцем на высокий куст можжевельника, сказала: