– Побоялся таможенного контроля, – спокойно пояснила Алиция. – В те годы таможенники просто свирепствовали, вот он и велел сделать портрет, тем более что у него была фотография оригинала…
– Да в том-то и дело, не было у него фотографии. Фотография была у канадских Доманевских…
И тут мы поняли, что зашли в тупик со своими рассуждениями. Выяснили, правда, причину, по которой цыганка осталась в Варшаве, но с другой стороны, если Мундя и в самом деле состоял в шайке, у них операция сорвалась. Без карты с лепешками они ничего не смогли бы отыскать. А тут еще Алицины часы оказались за океаном…
– Скорняк тоже пребывал в Канаде, – напомнила Алиция. – Тебе это ни о чем не говорит?
За пивом мне пришлось совершить несколько рейсов в садик, где его держали по случаю жары. Лепешки на карте давили на психику, не давали покоя. А может, это просто белые пятна на карте, может, Мунде просто не удалось раздобыть карт этих мест? Неимоверно интриговала потерявшаяся штабная карта с Хоэнвальде, ведь этот факт свидетельствовал о принадлежности к шайке также скорняка и ординарца…
– Две шайки, – задумчиво рассуждала Алиция, прихлебывая пиво. – Ты не думаешь, что они специально сделали такие карты, на которых ничего нельзя разобрать? Ты, кажется, упоминала, что твоя сделана на каком-то прозрачном листе?
– Да, моя прозрачная. А что?
– Не могут эти две карты составлять две половины одной? Их требуется сопоставить, может, наложить одну на другую, чтобы получилась целая… Может так быть?
Идея мне понравилась.
– Очень может быть! Специально сделали карты так, чтобы компаньоны не могли обмануть друг друга, чтобы действовали вместе. Выходит, одна половина была у Михалека и он вламывался в мою квартиру в поисках второй половины?
– Не обязательно Михалек. Вторая половина могла быть у кого-то из второй шайки.
– Возможно. А Михалек пытался разыскать первую, тогда бы без него до сокровищ не добрались. Собака на сене… Смотри, хитро придумали, все провернули и ничего у них не получилось.
– Почему ты так думаешь?
– Если бы получилось, карта в «Цыганке» не находилась бы сейчас в моем доме. Предлагаю подумать над тем, что именно у них не получилось.
– Наверняка могу сказать лишь одно, – ехидно рассмеялась Алиция, – не могли они завладеть вот этой картой, которая здесь лежит. Зато часами моими завладели, – вздохнула она.
– Минутку, не сбивай меня своими часами, – попросила я и продолжила список неудач шайки: – Не могли они вывезти «Цыганки» с картой, а это наверняка являлось главным номером их программы. Надеюсь, не удалось им и всеми сокровищами завладеть. Что еще?
– А из каких соображений нам необходимо составить перечень их неудач? Для морального удовлетворения? – поинтересовалась Алиция.
– Не только. Нам необходимо знать, чего они еще не успели сделать и, следовательно, что намерены делать.
Алиция задумалась. В задумчивости принесла чайник с кипятком, в задумчивости расставила чашки, в задумчивости раскрыла банку с кофе. И только после всего этого заявила:
– По-моему, ты рассуждаешь логично. Я тебя целиком поддерживаю, и мне тоже хотелось бы проникнуть в планы шайки. И думаю, у них и в самом деле что-то сорвалось с этими картами. Вот, одна лежит у меня, вторая у тебя, карту с Хоэнвальде я совершенно точно у них в свое время свистнула, только она куда-то затерялась… Какие у них достижения, кроме моих часов?
Алицины часы с каждым шагом нашего расследования набирали все больше веса, и их загадка вырастала до неразрешимой проблемы. А тут еще ее карта с Хоэнвальде. Ее тайна и вовсе впивалась в меня, прямо как хищная пиранья…
– Вряд ли преступники ограничились только часами, – раздраженно ответила я.
– Может, припомнишь все-таки, какие еще редкости принадлежали твоей тетке?
– Зачем? Чтобы меня и вовсе кондрашка хватила?
– Нет, чтобы у нас еще появился какой-то след.
Устремив невидящий взгляд в окно, Алиция нащупала на столе мою зажигалку, закурила и принялась напряженно вспоминать.
– Знаю! – радостно вскричала она после продолжительного раздумья. – Ваза – эпохи Мин.
– Спятила? – не поверила я.
– Сама ты спятила! Сейчас принесу фотографию, убедишься. Возьми только лупу. И еще у тетки были предметы мейсенского и севрского фарфора, ранней эпохи!
На фотографии были представлены гости, сидящие за изысканно сервированным столом в богатой квартире. Вооружившись лупой, я принялась тщательно изучать сервировку.
– Балда! – разозлилась Алиция. – Ты куда смотришь? На стены смотри! Я все-таки не из королевского семейства, драгоценных сервизов у нас не было, только отдельные предметы, и мы ими не пользовались. Видишь на заднем плане сервант?
– Вижу, толстый дядька заслоняет.
– Не придирайся, не весь заслоняет. На серванте очень хорошо просматривается та самая ваза, потом вот, видишь, соусник, а это кусочек чайника. Ваза эпохи Мин, соусник севрский, а чайник мейсенского фарфора.
Я перестала придираться и с помощью двух луп даже разглядела на чайнике какой-то узор. Очень понравился мне соусник – хитрой формы, неимоверно изысканной, и тоже чем-то расписанный. О чайничке ничего сказать не могу, его почти целиком закрывала голова одного из гостей.
– Увеличить надо было, – недовольно сказала я. – Что за прелестный соусник! Очень редкой формы, ранний Севр, тогда они еще не занимались массовым производством. Жаль, чайника не разглядишь. Если в доме тетки было много подобных ценностей, я не удивляюсь, что немецкий полковник вывез целый грузовик.
– Было! – с горечью подтвердила Алиция. – В том числе и наши вещи, я же тебе рассказывала. Например, моя мать получила в приданое старинный секретер, ровесник часов. И столовое серебро, я уж о нем и не говорю! Всего не упомню, впрочем, тогда я не особенно интересовалась этим по малолетству, уже потом мне старшие рассказали. И мать, и тетка никак не могли примириться с потерей, все вспоминали.
– А вот моя мать не выносила антиквариат, – со вздохом призналась я, – и в детстве я тоже не интересовалась всем этим, увлеклась уже в сознательном возрасте. Так что, увеличим?
– Здесь? В Дании? Здесь же жутко дорого.
– Могу забрать с собой в ПНР. Там у меня знакомые, сделают.
– А зачем нам это?
– Примемся разыскивать где только возможно и сравнивать. Вернувшись в Варшаву, просмотрю все фамильные фотографии, присланные из Канады, может, где что и обнаружится. Часы добрались до Канады, почему не могут добраться и другие вещи? О Господи, как все запутано! Канада выдвигает на первый план скорняка, карта с Хоэнвальде – Мундю, ведь наверняка он ее забрал. Ничего не понимаю!
– О поместье в Хоэнвальде знал и ординарец, – напомнила Алиция. – О нем я говорю не для того, чтобы бросить на человека подозрения, просто как честная девушка. А ординарец мне тогда даже понравился.
– Ты его хоть немножко помнишь?
– Помню. Мне он казался порядочным человеком, на грабителя не походил.
– И остался в Польше после войны… А как его звали, помнишь?
– Нет, забыла, но знала. Может, где и записала, только не в календарике, там нет его фамилии, я все просмотрела.
Я лишь вздохнула. Если записано не в календарике – дохлый номер, ни за что не найти, уж я-то знала. Алиция немного смутилась.
– Ты считаешь, нам надо знать его фамилию?
Я только плечами пожала. Идиотский вопрос!
– Ну ладно, поищу, – сказала Алиция. – Потом поищу, когда будет время. И если найду, напишу тебе. А для чего нужна его фамилия?
– Пока точно не знаю, но, чтобы разобраться во всех этих шайках и махинациях, необходимо прояснить два элемента: карту с Хоэнвальде и ординарца. Других путей нет. Не могу же я начать с розысков Михалека! Что ты могла сделать с той картой? Ну вспомни, пожалуйста. Может, просто сунула в корзину для бумаг?
– Не было у нас там никакой корзины для бумаг!
– Обязательно должна была быть!
– Отцепись от корзины! – разозлилась Алиция. – Я прекрасно помню, как сложила карту и отложила в сторону. Во всяком случае, она могла просто свалиться на пол…