Сначала я просто тупо удивлялась тому, что вижу, не понимая, чего это понадобилось Алиции искать в собственном доме. Были и раньше случаи, мы даже вместе искали, но такого погрома не устраивали, ведь самим же придется все убирать. Потом до меня дошло. Езус-Мария, это сделала не Алиция! Где же она сама?! Не легла же спать при таком разгроме!
Поднатужившись, я пробилась сквозь коридорчик и заглянула в ее комнату. То же самое, а Алиции и след простыл. Вспомнив все предыдущие разгромы в квартирах, встретившиеся мне на тернистом пути моих изысканий, я впала в панику. Где Алиция? Неужели мне суждено наткнуться на ее хладный труп? А может, она еще жива? Почему я, последняя кретинка, не подумала об угрожавшей ей опасности? Скорее в мастерскую, осмотреть ее и подвальчик при ней!
Зажигая везде свет, в том числе и над входной дверью, я выскочила из дома, обежала вокруг него и ввалилась в раскрытые двери мастерской. Пусто и даже не видать особого беспорядка. Чуть не слетев со ступенек ведущей в подвал лестницы, я принялась передвигать какие-то картонные коробки, которыми был забит подвал, прерывающимся голосом окликая Алицию. Напрасно, ее нигде не было. Затем я обыскала двор и садик, светя себе спичками в тех местах, куда не доходил свет от дома. Тоже нет. Минутку, ведь и машина Алиции не попадалась мне на глаза! Точно, машины Алиции не было под навесом.
Я вернулась в дом, лихорадочно соображая, что теперь делать. Куда-то следует позвонить. А телефон? Ага, вот он, под кучей газет, и, кажется работает, только вот куда звонить? В полицию? «Скорую помощь»? Родным Алиции? Но я не знала номеров телефонов, блокнот Алиции со всеми номерами валялся где-то здесь, на полу, попробуй его разыщи в этой свалке! Какие-то номера закодированы в аппарате, но какие и на каком языке? С трудом припомнив номер телефона одной из наших знакомых, я кинулась на колени перед аппаратом и трясущимися руками принялась набирать номер. Цифры путались, номер не набирался.
И тут я услышала шум подъехавшей к дому машины. Швырнув трубку и попирая ногами собственный жакет, ринулась я к двери, вихрем промчалась к калитке и рванула ее, чуть не сорвав с петель. Меня ослепил свет фар, потом он скользнул в сторону и я узнала «вольво» Алиции, но не могла разглядеть, кто сидит в машине. Вот машина въехала под навес, водитель выключил мотор и фары. Хлопнула дверца, из машины вышла Алиция, живая и невредимая! Меня она сразу увидела, дом за моей спиной сиял праздничной иллюминацией.
– Весь зад у меня разбит! – почему-то радостно сообщила она.
– Матерь Божья! – только и могла пролепетать я. Слова выдавливались с трудом, похоже, мышцы лица занемели, или я просто не могла разомкнуть судорожно сжатые зубы.
Алиция предложила мне лично полюбоваться разбитым задом ее машины.
– Да ты взгляни! Просто замечательно!
Ноги подкашивались, но я послушно подошла. И в самом деле, багажник в лепешку, буфер погнут, задние фары разбиты. Алиция с непонятной радостью и даже гордостью поглядывала на все это безобразие.
– Алиция, побойся Бога! – промолвила я, когда губы снова стали мне повиноваться. – Что ты выделываешь! Я ведь чуть не померла от разрыва сердца!
Перестав любоваться раскуроченным багажником, Алиция повернулась ко мне.
– А что? Тебя так потряс разгром в доме?
– Да черт с ним, с разгромом! Я боялась наткнуться на твой труп!
– Что ты говоришь! Об этом я и не подумала. Извини, что разочаровала тебя и нигде не валялась в виде хладного трупа. Может, все-таки войдем в дом? Как ты думаешь, через террасу легче пройти?
– Может, и не легче, но там хоть одежду топтать не будем. Что все это значит?
– Тебе лучше знать, все из-за тебя. Слушай, а не начать ли нам с кофе? Может, удастся сварить?
Обе плиты, и коротковолновая и электрическая, оказались в полном порядке. Сохранились и чашки, стоящие на сушке. Разбиты были лишь те, что находились в шкафчике. Банка с кофе, хоть и валялась на полу, по счастью не разбилась, сахар кусочками пособирали с пола, точно так же, как и куски поломанного печенья. Алиция тряпкой смахнула со стола и стульев какой-то белый порошок – то ли соль, то ли муку, мы не стали пробовать.
– Хорошие люди, не бросили холодильника открытым, – похвалила погромщиков Алиция. – Иначе пришлось бы мне его размораживать, а работы в доме и без того хватит. Вроде бы там была какая-то еда, есть хочется. А тебе?
Надо же, а я уже решила, что аппетита лишилась навсегда. Оказывается, тоже охотно бы перекусила. Мы сочли безопасными те продукты, что хранились в холодильнике в герметической упаковке. Впрочем, кажется, из холодильника вообще ничего не выбросили, интересно, почему?
Мы с Алицией приготовили еду, повытаскивали уцелевшие тарелки из кучи на полу, оттуда же извлекли ложки и вилки, вываленные вместе с ящиком, в котором они хранились, и приступили к трапезе. За кофе Алиция принялась рассказывать:
– Бандитов было двое. Я и не знала, что они в доме, потому что сразу прошла в сад, чтобы посадить саженцы, что мне дала Карина, боялась, корни засохнут. Потом пошла за удобрениями в подвал мастерской и только тогда увидела их. И они меня увидели.
– Они что, двери взломали?
– Зачем взламывать, я просто забыла запереть дверь в мастерскую, ту, стеклянную, что из сада ведет. Представляешь, как повезло, иначе теперь пришлось бы менять замки. Ну вхожу я, значит, в дом, вернее, не в дом. Как вошла в раскрытую дверь мастерской, так и застыла на пороге. Вижу – один тип внизу, хотел, наверное, по лестнице спуститься в подвал, а второй наверху, на ступеньках, которые в гостиную ведут.
– И что?
– Удивилась я, хотела спросить, что они делают в моем доме, а тут тот, что внизу, представляешь, ко мне с претензией – куда, черт возьми, подевалась эта самая фру Хансен? Я удивилась и отвечаю – я фру Хансен, а вы кто такие? Тогда тот, что внизу, поглядел на того, что стоял наверху, и этот наверху помотал головой. И тот, что внизу, заявляет мне – нет, я не фру Хансен. Им нужна Алиса Хансен, а что я тут делаю? Какова наглость! Я разозлилась и отвечаю – мне лучше знать, кто я такая! Куда, интересно, подевались ножницы? А, забыла.
И Алиция принялась ковырять вилкой угол пластикового пакета с острым соусом. Я подала ей ножик.
– Возьми, этим удобнее. И что дальше?
– Разозлилась я, ведь день был тяжелый, сначала поездка в Мальмо, потом в саду наработалась, поясница разболелась, а тут еще эти неизвестно откуда взялись. Так что, возможно, я не очень гостеприимно заявила им, что не люблю гостей, которые не предупреждают заранее о своем визите, а хозяйка дома я – Алиса Хансен. Тот, что наверху, сказал на это тому, что внизу, что я им арапа заправляю, он лучше знает, как должна выглядеть Алиса Хансен. Сказал по-немецки, а я сразу и не усекла, что он на немецкий перешел, и продолжала с ними ругаться по-немецки и по-датски, пока не появилась Гражина. Она их и спугнула.
– Гражина? Так ведь она тебя как огня боится! Не только в дом, в сад твой не войдет.
– Боится, да она и не входила, услышала с улицы голоса и принялась кричать мне, что телятину завезли, я давно ее ищу. Вот она через изгородь и кричала, я ее не видела, спиной стояла и сама орала на нахалов, которые вломились в мой дом и еще меня за хозяйку не признают. А они испугались, и тот, что был внизу, оттолкнул меня с дороги и выскочил в дверь мастерской, а тот, что стоял наверху, бросился в глубь дома. Знала бы ты, как я разъярилась! Бросилась за тем, что побежал в сад, вслед ему ругалась, а он огрызался – дескать, покажет мне, как подшиваться под Алису Хансен! Нет, ты представляешь?! Каков мерзавец, взлетел на террасу и оттуда кричал, что мне покажет. Не помня себя от злости, я швырнула в него то, что оказалось под рукой. Оказался ящик с луковицами тюльпанов, и он угодил мерзавцу под ноги, а там я вчера оставила перегоревшую лампочку, новую ввернула, а эту забыла убрать. И она как взорвется у него под ногами! Он и сиганул с террасы в кусты и бросился наутек, а я за ним.