— Пан Северин, Бог с этой Мадонной, оставим ее пока в покое. Вы мне сначала о доске расскажите. Вам что же, принесли две доски?
Художник замахал руками, будто отгоняя пчел.
— Да нет, одну.
— Тогда откуда же взялась вторая?
— А! Столько неприятностей с этими портретами, говорю я вам! Вторая была моя собственная, вот эта, на которой написан портрет. Потому что первая испортилась.
— Как доска могла испортиться?
— Ну, не сама собой, я немного ее... того. Грунтовка легла плохо, размазалась, я попытался ее смыть, не получилось А! Говорю вам, столько хлопот!
После долгих усилий мне удалось-таки из эмоциональных восклицаний художника выделить рациональное зерно. Как правило, свои портреты он писал акварелью, иногда пастелью, масляных красок не любил, пользовался ими редко, и первая попытка увековечить цыганку не удалась. Художник попытался смыть неудачный портрет, но использовал, по всей видимости, не тот растворитель, смыть не удалось. Снова загрунтовать и написать по новой не решился, уж слишком толстым получался живописный слой. Тогда художник нашел похожую доску приблизительно такой же толщины, загрунтовал и написал наконец злополучную «Цыганку», на сей раз нормально. Клиенту о замене доски пан Северин не сказал.
Уже в середине рассказа о творческих муках с «Цыганкой» меня стало бросать то в жар, то в холод.
— А где та доска, что принес клиент? — не выдержала я. — Что вы сделали с той, испорченной?
— Ничего не сделал, сунул куда-то, она ни на что не годилась.
Я изъявила горячее желание увидеть ту доску. Пан Северин немного удивился, огорчился, попытался протестовать, но я закусила удила. Художник наконец понял, что не отделается от меня, если не даст мне доску. Поселюсь навеки в его квартире, и дело с концом! Подчинившись грубому нажиму, он грустно поплелся в темную комнату, громко называемую им своим ателье. Я нахально поперлась за ним и удивилась, какой образцовый порядок царил в этом ателье. Молодец у него жена! В одном из шкафов он нашел нужную доску, и мы вышли на свет. Я с жадностью принялась разглядывать полустертое изображение «Цыганки», все в подтеках и пятнах.
— Или вы это мне немедленно подарите, или я у вас ее куплю, — сказала я тоном, не терпящим возражения. — Хотите, принесу чистую взамен? Выбирайте.
Пан Северин удивился, но выбрал сразу:
— А, прошу бардзо, можете ее забирать, мне она не нужна. Знали бы вы, как я не люблю писать маслом!
Без малейшего зазрения совести воспользовалась я великодушием этого благородного человека и удалилась с двумя досками. Меня очень интересовала реакция Матеуша.
Увы, увидеться с Матеушем мне не удалось. Оказалось, сразу после женитьбы он с женой уехал в Испанию, в служебную командировку. Мне сказали — года на два, а там, кто знает.
И я осталась с тайной один на один.
* * *
В нише над батареей парового отопления в моей комнате было сделано несколько полок. На одной из них я и поместила принесенную от пана Северина доску, чтобы она была на виду и опять не потерялась.
Батарея грела отчаянно. Ничего удивительного, наступила чудесная золотая осень, температура днем поднималась до двадцати градусов.
Доска стояла на самом виду, чтобы постоянно попадалась на глаза. Это заставило чуть ли не каждый день ломать голову над решением загадки.
Вот и теперь, сидя на тахте, я уставилась на загадочную доску и размышляла. Что мы знали наверняка? Что в истории с «Цыганкой» замешан брат Гати или кто-то из его знакомых. Блондинка прочно увязывалась в сознании пана Северина с заказчиком портрета. На снимке заказчика не было, но это еще ничего не доказывало, блондинка ведь была! А заказчик, возможно, как раз фотографировал всю компанию. Гатя встречалась с братом в Австралии и после этого приехала разыскивать «Цыганку». В портрете мы не обнаружили ничего только потому, что пан Северин подменил доску.
Так, так, до сих пор рассуждаю вроде бы логично, что же дальше? А дальше логично предположить, что нечто, нам неизвестное, могло быть спрятано вот в этой доске!
Встав с тахты, я достала с полки доску и обнаружила, что за время стояния она вроде бы расслоилась. Может, помогла батарея, а может, процесс расслоения начался и раньше. Так или иначе, взяв в руки доску, я обнаружила, что от нее отстает, вместе с грунтовкой, что-то похожее на лист плотной бумаги, облепленной какой-то непонятной субстанцией. Попробовала смыть водой — смывалось прекрасно. Лопнуть мне на этом месте, если это не обычный канцелярский клей!