Поскольку Хэл уходил из общежития на утренние тренировки еще до 06:00 и часто не возвращался до самого ужина, сбор портфеля с учебниками, рюкзака и спортивной сумки, да еще и отбор самых хорошо натянутых ракеток, – все это занимало немало времени. Плюс обычно Хэл все собирал, отбирал и паковал в темноте, стараясь двигаться очень тихо и осторожно, потому что на соседней кровати спал его брат, Марио. Марио не тренировался и не мог играть, зато ему был нужен здоровый сон.
Хэл стоял со спонсорской сумкой для экипировки и перебирал треники, прикладывая их поочередно к лицу, чтобы определить самую чистую пару по запаху, когда зазвонила телефонная консоль. Марио встрепенулся и сел на кровати – маленький сгорбленный силуэт с большой головой на фоне серого предутреннего света из окна. Хэл был у консоли ко второму звонку и прозрачную антенну телефона вытащил к третьему.
Когда он отвечал на звонки, обычно говорил что-то вроде: «М-м-ммяуло».
– Я столько хочу сказать, – сообщил голос в трубке. – Голова переполнена мыслями.
В свободной руке Хэл держал три пары треников с эмблемой ЭТА. Он видел, как старший брат поддался гравитации и откинулся назад, на подушки. Марио часто садился на кровати и падал назад, не просыпаясь.
– Я не против, – тихо ответил Хэл, – я могу ждать вечно. [6]
– Это ты так думаешь, – сказал голос. Связь оборвалась. Это был Орин.
– Эй, Хэл?
Свет в комнате был какого-то жутковато-серого цвета, словно бы антисвет. Хэл слышал, как в коридоре Брандт смеется над чем-то, что сказал Кенкль, и уборщики лязгают ведрами. Голос в телефоне принадлежал О.
– Эй, Хэл? – Марио проснулся. Чтобы поддерживать огромную голову Марио, нужно четыре подушки. Его голос доносился из-под скомканных одеял. – На улице еще темно или это мне так кажется?
– Спи. Еще даже шести нет, – первой в штанину треников Хэл продел здоровую ногу.
– Кто это был?
Хэл сунул три широкопрофильных «Данлопа» без чехлов в сумку для экипировки и застегнул ее так, что ручки ракеток торчали наружу. Подтащил все три сумки к консоли и отключил звук у телефона.
– Ты его не знаешь, вряд ли, – сказал он.
Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»
Атташе по медицине лишь наполовину этнический араб, а по рождению и местожительству – канадец, но, тем не менее, он вновь получил дипломатический иммунитет как гражданин Саудовской Аравии, на сей раз как особый ухо-горло-нос-консультант личного врача Принца К–, министра по домашним развлечениям, прибывшего на северо-восток США с дипмиссией: он должен был заключить очередную многомиллионную сделку с компанией «ИнтерЛейс ТелИнтертейнмент». Завтра, в четверг, 2 апреля в ГВБВД по лунному североамериканскому календарю, атташе исполнится тридцать семь. Дипмиссия считает идею рекламного спонсирования североамериканского календаря смехотворно вульгарной. Не говоря уже о сногсшибательном образе самого знаменитого и бахвального кумира идолопоклоннического Запада – колоссальной статуе Свободности, в этом году облаченной в нечто вроде гигантского подгузника для взрослых; фотоснимки этого смехотворно уместного образа теперь активно тиражируются многими международными журналами.
Хотя обычно медицинская практика атташе разделена между Монреалем и Руб-эль-Хали, на землю США он вернулся впервые за восемь лет после завершения ординатуры. В его обязанности входит мигрировать вместе с принцем и его свитой между двумя хабами «ИнтерЛейса» по производству и по распространению в Фениксе, Аризона, США, и в Бостоне, Массачусетс, США, соответственно, консультируя личного врача Принца К– в области отоларингологии. Если говорить конкретно, атташе специализируется на челюстно-лицевых последствиях дисбаланса внутрикишечной флоры. Принц К– страдает от хронической кандиды белой (как страдал бы любой, кто питается только шоколадками «Тоблерон»), с проистекающим ослабленным иммунитетом к монилиальному синуситу и острому кандидозному стоматиту, из-за которых в условиях холодного и сырого климата Бостона, США, в начале весны возникают дрожжеподобные язвы и синусовая непроходимость, требующие почти ежедневного дренажа. Несравненный проворный маэстро ватного тампона и подкожной инъекции, атташе по медицине известен в узком (и все сильнее сужающемся) кругу представителей высшего класса нефтеарабских стран как Дебейки [7] челюстно-лицевого дрожжеподобного грибка, а его поражающий воображение гонорар вполне соответствовал ad valorem.
Конкретно за эту работу гонорар блуждал где-то у границ приличия, но и обязанности медицинского атташе были довольно изматывающими и тошнотворными, и когда он в конце рабочего дня возвращается в снятые женой роскошные апартаменты, расположенные довольно далеко от Бэк-Бэй и Скоттсдэйла, где обычно располагались члены дипломатической миссии, ему нужно расслабиться любой ценой. Более чем умеренный адепт североамериканского суфизма, который в его детские годы проповедовал Вилайят Инайят Хан, для расслабления атташе по медицине никогда не вкушает киф или алкоголь и обязан расслабляться без вспоможения химии. Возвращаясь домой после вечерней молитвы, он хочет потешить свой взгляд острым и 100 %-халяльным ужином, поджидающим на тарелке, с пылу с жару, дымящимся на пристяжном подносе, и чтобы его слюнявчик был выглажен и уложен рядом с подносом, и чтобы телепьютер в зале был уже включен и в состоянии готовности, и чтобы вечерние развлекательные картриджи были подобраны и вставлены в очередь дисковода, готового принять любой картридж по одному нажатию кнопки на пульте. Атташе откидывается перед экраном в своем особом электронном кресле с опускающейся спинкой, и его жена в черной парандже, этническая арабка, молча ухаживает за ним, расстегивает стесняющие движения пуговицы и ремень, настраивает освещение в комнате, встает позади и устанавливает специальный поднос сложной формы так, чтобы тот поддерживали плечи атташе, и еда находилась прямо перед подбородком, и он мог наслаждаться горячим ужином, не отрывая глаз от включенного развлечения. У него узкая имперская бородка, за ней жена тоже ухаживает и следит, чтобы в бороду не попали крошки с подноса. Атташе по медицине сидит и смотрит, ест и смотрит, понемногу расслабляясь, пока поза тела в кресле и откинувшаяся голова не говорят о том, что он уснул, и в этот момент электронное кресло автоматически принимает полностью горизонтальное положение и из длинных слотов по бокам появляется, словно вытекает, пышное шелковое постельное белье; и, если его жена с должным вниманием и проворством обращается с пультом дистанционного управления, то атташе по медицине свободно переходит из состояния расслабленного очевидения в состояние блаженного ночного сна прямо там, в откинутом кресле, в то время как телепьютер играет рекурсивную звуковую петлю с тихим прибоем и каплями легкого дождя, падающими на широкие зеленые листья.