- Стой! Стой! - закричали ему.
Он закрутил головой и увидел на противоположной стороне перекрёстка маленьких девочку и мальчика в цветных пуховичках. Светофор мигнул зелёным, Еремеев сгорбился, засовывая невероятно тяжёлого плачущего младенца под полу своей короткой куртки, и шагнул было с тротуара на дорогу...
- Стой! - снова закричал Ромка, закричал так, что Еремеев послушно отшатнулся назад, замахал одной рукой в попытке удержать равновесие и - словно в каком-то трансе - увидел, как вместо привычных машин по Подлесной плывёт длинное синее марево. Густое, тёмное, с мелькающими в его страшной глубине далёкими чёрными точками. Рубеж.
Младенец у него за пазухой облегчённо вздохнул и резко потерял в весе.
- Едрить! - обиженно сказал Еремеев, чувствуя, как из-под рукава по его свитеру потекла тонкая горячая струйка. - Чтоб тебя...
Синяя завеса прокатилась по Подлесной, завернула на Ударников и исчезла. Еремеев поплотнее запахнул куртку и торопливо перебежал на противоположную сторону.
- Ну, что, кап-два, - он выдохнул облачко морозного пара, - пацанов два. Плывём в порт приписки?
***
- Вообще-то, Горыч, архат - это большая ответственность, - открывая дверь, заявила Зайка. - Но на ближайшие полчаса нам будет достаточно, если ты просто вынесешь мусор.
Еремеев посмотрел на стоящий у двери пакет с мусором, шмыгнул носом и виновато вынул из-под мокрой куртки мокрого младенца.
- Четыре, - озадаченно сказала Зайка. - Слушай, Еремеев, я не справлюсь, если темпы не сократятся.
В ответ Еремеев молча отдал ей ребёнка, пропустил вперёд Ляльку с Ромкой, застегнул мокрую куртку, забрал пакет и пошёл выносить мусор.
Зайкин двор тонул в синих февральских сумерках. Еремеев мог бы поклясться, что пока он шёл от парадной до мусорки, двор был пуст, поэтому когда на обратном пути его окликнули, он даже подпрыгнул от неожиданности.
- Эй! - голос был мужской и... знакомый.
Еремеев испуганно закрутил головой и увидел, что у входной двери в соседний подъезд в глубокой тени стоит, облокотившись о косяк и сложив на груди руки, советник Его Величества.
- Не ждали? - усмехнулся Нон.
- Ну, так-то не очень, - вынужден был признать Еремеев. - Как там большая земля?
- Не такая уж она и большая. Но крутится... Куда ей деваться?
Еремеев открыл дверь, придержал её, пока гость не подхватит, и... с ужасом увидел, что лестницы на второй этаж больше нет. Да и самого подъезда тоже нет.
- Чёрт... - в который уж раз констатировал он.
- Что-то не так? - спросил Нон, заглядывая через плечо Еремеева во внезапно открывшийся за дверью карстовый провал без дна.
- То есть, нет совсем ничего удивительного в том, что внезапно вместо дома вы находите дома дыру в ад? - вопросом на вопрос поинтересовался в ответ Еремеев.
Яма была большой. Пару минут Еремеев стоял, изучая тёмный провал без дна за порогом, а потом подумал, что шума обрушения он не слышал - ни по дороге туда, ни по дороге обратно, - поэтому легко можно допустить, что и нет никакого бездонного провала на углу Подлесной и Космонавтов, а есть только он, Еремеев, и эти странные, перекатывающиеся друг в друга сны о бесконечной субботе. А сон он и есть сон. Он закрыл глаза и шагнул в пустоту.
- Ну, и дурак же ты, Еремеев, - сказал голос.
- Почему? - обиделся он.
- Потому, что дурак.
Его дёрнули за рукав, и он буквально ввалился в знакомую прихожую. Резиновые сапожки, две пары, цветные детские пуховички, тоже два. И запах рыбных котлет из кухни.
- Потому, что стоит только попросить тебя о каком-нибудь маленьком одолжении, как оно оборачивается какой-нибудь большой проблемой.
- Вот уж неправда, - вяло возмутился Еремеев. На вешалке между цветными детскими пуховичками висела знакомая до икоты синяя зимняя стёганка с торчащими из карманов корешками разноцветных квитанций.
Еремеев посмотрел в висящее в коридоре зеркало и перевёл взгляд на Зайку - как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за её плеча, в смысле, из кухни, выходит он, Еремеев, собственной несносной персоной. Господи, подумал он.
- Господи... - сказал он вслух, зачарованно переводя выпученные глаза со своего двойника на Зайку и обратно. - А это ещё что такое? В инструкции по пользованию телепортом не было ни слова о том, что на выходе пассажир удваивается. Предупреждать надо.
Он закрыл глаза и прислонился спиной к двери.
- Вот ты сейчас шутишь, а я, между прочим, серьёзно... - Зайка замялась. - Ты же шутишь?
- Какие уж тут шутки, - с ужасом сказал Еремеев. - Если бы я знал, я бы не пошёл. Как прокормить такой легион?
На шум из Зайкиной гостиной выскочил Ромка.
- Ого! - присвистнул он. - Вот это поворот! Вот это я понимаю!
Еремеев приоткрыл один глаз. Двойник его в ответ вздохнул и молча удалился в гостиную. Как только он ушёл, Еремеев открыл второй глаз.
- Во всём этом есть по крайней мере один положительный момент, - шёпотом сказал он Зайке. - Соотношение взрослых и детей плюс один в нашу пользу.
Он заколебался и кивнул в сторону гостиной:
- Если это, конечно, я.
- Конечно, ты, - сказала Зайка.
В дверь позвонили. Зайка потянулась к замку за его спиной и открыла не глядя.
- Да ты... - возмутился Еремеев прямо в круглые Зайкины глаза. - Да я...
- Я прошу прощения, - сказал из-за его спины Нон. - Я могу войти?
Еремеев обречённо посторонился.
- Я так и не понял, - сказал советник Его Величества. - Что это было?
- Я сам не понял, - честно признался Еремеев, глядя на появившегося в дверях двойника с младенцем на руках.
- О! Вы ухитрились найти не только понтифика... - удивился Нон, и по его тону Еремеев понял, что советник Его Величества не так уж и рад открывшимся обстоятельствам. - И где же?
- Это место как две капли воды было похоже на Бобровый мыс, только я думаю, что это был не он.
Лялька выпорхнула из-за Ромкиной спины бесстрашным цыплёнком, и Еремеев, глядя на её тонкую шейку, словил стойкое ощущение неправильности происходящего: вырисовывающиеся связи между бороздящими просторы вселенной космическими (?) челноками Бобрового мыса (которых он, Еремеев, кстати, лично не видел) и странной магической империей с королями и детьми-понтификами, откуда прибыл этот вурдалак Нон. Но разве было бы правильным отсутствие такой связи?
Еремеев осклабился. Сон приобретал сложность - так, словно из электрической схемы паяльника вырисовывалась схема электроснабжения Аппенинского полуострова.
Нон взмахнул украшенной перстнями рукой:
- Давайте младенца.
Два Еремеева и Зайка переглянулись между собой: в гостиной был ещё один мальчик.
- Так-то в гостиной ещё один мальчик, - сказала Зайка.
- Принц?
- Вероятно.
Глаза Нона сверкнули.
- Я забираю обоих.
В дверях появилось маленькое создание в тонкой кружевной рубашечке.
- Не получится, - равнодушно сказало оно. - Портал закрыт.