- Ты оперируешь малым, и поэтому тебе кажется, что ты знаешь много! - голос принадлежал печальному его величеству с анфилады, но сегодня был не печальным, а, скорее, злым и раздражённым. Чувствовалось, что вчерашний знакомец не на шутку раздосадован. - Это всё только потому, что тебе не с чем сравнивать своё незнание! Чёрт побери! Ты понимаешь, что ты пришёл с Рубежа и не принёс никаких вестей?!
- Но их нет! - оправдывался второй голос, и звук этого голоса был похож на шелест ветра в ломких сухих камышах. - Рубеж чист, как стол...
- И на столе остаются следы!
Нон прикрыл изнутри ворота, и мрак внутри помещения сгустился ещё больше. Где-то вдалеке тяжело хлопнула дверь.
- Прошу вас, - сказал Нон. - У Его Величества ещё одна аудиенция, но я думаю, что он уже закончил.
- Мне всё ещё кажется, что я сплю, - шагая за ним, снова зашептал Еремеев Зайке. - Или брежу в горячке. И не знаю, то ли я сегодня ещё не проснулся, то ли вчера. И бред, главное, такой правдоподобный... Даже странно.
- Да уж, - согласилась Зайка. - Я это тоже заметила. Бред у тебя всегда правдоподобный.
- Прошу, - сказал Нон.
Комнатка, в которой сидел Его Величество, тоже была похожа на операторскую: микрофонов видно не было, но по стенам висели всевозможные антенны и динамики, а посреди комнатки громоздилось нечто, похожее на карикатурный микшерный пульт.
- Здравствуйте, - сказал Еремеев, выступая вперед Зайки. - Спалось отлично, но было бы неплохо позавтракать.
- Не на курорте... - уходя, обернулся и подмигнул через плечо Еремееву Нон, и в этой усмешке обалделый Еремеев узнал приснившегося ему позапрошлой ночью оборотня.
***
Еду им принесли сюда же. Несколько минут Его Величество самолично развлекал их за завтраком, рассказывая что-то невнятное о возможностях и обязанностях, а потом оставил одних, и получилось так тихо, что стало слышно, как за открытым окном жужжат стрекозы.
Еремеев долго ковырял вилкой в своей тарелке. Зайка, не глядя на него, ела.
- Что-то перехотелось, - сказал он наконец и отложил вилку.
Зайка молча продолжала жевать.
- Ты знаешь, - снова робко начал Еремеев, - впервые я так плохо ориентируюсь в происходящем.
По-прежнему продолжая жевать, Зайка подняла на него глаза.
- Ну, не впервые, - смутился Еремеев. - Слушай, а что, если... - он поманил её пальцем и заговорщицки наклонился сам. - А что, если этот Нон сам и украл обоих пацанов?
Зайка смотрела на него, жевала и молчала.
- Почему нет? - не унимался Еремеев. - И наши с тобой дети делись неизвестно куда!
- У нас с тобой нет детей, - Зайка отложила вилку. - Слушай, Горыч, как насчёт того, чтобы прогуляться к здешнему Рубежу?
- На самом деле я хотел предложить тебе то же самое, - неловко оживился Еремеев.
***
Мальчик с девочкой сидели на ступенях крыльца. На мальчике был всё тот же цветной пуховичок, а мокрые прядки всё так же выбивались из-под шапки, несмотря на то, что жара стояла на улице неимоверная.
- Не жарко? - участливо спросил у него Еремеев.
- Жарко, - сказал мальчик. - Но погода - слишком объёмная штука для прямого воздействия.
Еремеев открыл было рот, чтобы сказать, что шапка, в отличие от погоды, - штука не такая уж и объёмная, но в это время мальчик зажмурился, громко чихнул, и - практически одновременно с его "а-апчхи!" - что-то где-то коротнуло, в воздухе раздался треск и потянуло палёной проводкой. С ближайших деревьев в воздух поднялась стайка маленьких, похожих на скворцов чёрных птичек. Еремеев проследил за стайкой и шутить передумал.
- Мы вас ждём, Егор Георгиевич, - сказала девочка, уставившись почему-то на Зайку. - Уже скоро полдень.
- Собственно, ещё только полдень, - поправил её мальчик.
- А ты...
Но мальчик отмахнулся, встал со ступеньки и посмотрел на Еремеева если и не сверху вниз, то как-то близко к этому.
- Долго спите, Егор Георгиевич.
- Вот видишь, - громко прошептала Еремееву Зайка прямо у мальчика над головой. - Никто их не крал.
- Поговорим по дороге? - предложил мальчик. - Рубеж не так далеко отсюда.
Он спустился с крыльца и пошёл, не оглядываясь, прочь по тропинке.
- Поговорим, - со вздохом согласился Еремеев.
***
Тропинка показалась ему бесконечной, хотя шли они, наверное, всего с полчаса. Небо выплывало из-за леса белыми мохнатыми облаками, и Еремеев, не бывавший в деревне со времён далёкого чудесного детства, всё глазел восхищённо по сторонам, почти ничего не слышал и очнулся только тогда, когда тонкий детский голосок произнёс "собаки", а прямо посреди дороги нарисовались три серых угрюмых пса. Собаки были большие, размером с хорошую кавказскую овчарку.
Сразу за спинами собак и роща, и тропа заканчивались, и начиналось синее васильковое поле, на самом краю которого - между синими васильками и точно таким же синим небом - клочьями висел густой синий туман. Все, не сговариваясь, остановились.
- Просто фарс какой-то, - тихо, почти шёпотом возмутился Еремеев.
- Фарс, - так же, шёпотом, согласилась Зайка.
- Ромка, ты же умеешь с ними, - набок, почти не открывая рта, сказала девочка.
И мальчик пошёл. Когда он поравнялся с собаками, макушка его оказалась чуть ниже нахмуренных собачьих лбов.
- Ну, и чего уставились? - заявил он самому крупному. - Асессоров не видали?
- А ты не хами, малой, - криво усмехнулся большой серый пёс. - Тоже мне асессор. Давай, двигай обратно и асессируй себе где-нибудь с той стороны. Закрыто. Не видишь, что ли?
- Не вижу.
- Так! - не выдержал Еремеев, выступая вперёд и закрывая собой мальчика. - Пацан вообще-то не один! Это что ещё за произвол?
- А ты вообще кто? Турист?
- Панда, - обиделся Еремеев. - Заблудилась тут просто в ваших краях.
Псы переглянулись, оскалили острые жёлтые зубы и засмеялись. Самый крупный встал, словно нехотя отошёл в сторону, и за ним потянулись остальные.
- Ну, иди. Панда. Только одна. Вернёшься - расскажешь, понравилось или нет.
Еремеев растеряно глянул на мальчика.
- Я с вами, Егор Георгиевич! - встрепенулся тот и первый нырнул в васильки. Еремеев крякнул, наспех успел виновато развести руками в сторону Зайки и побежал догонять мальчишку.
***
Васильки легко расходились по сторонам. Такие высокие и синие, что даже казались ненастоящими.
- О каком это там постижении шла речь, когда вы завалились ко мне накануне?
- Хороший вопрос, Егор Георгиевич, - где-то впереди в густых васильках сразу же откликнулся мальчик. - Жаль только, что целые сутки потеряны. Я думаю, вообще постигать можно всё. Ну, из того, что в принципе постижимо. Например, местный Рубеж... А что вы думаете про местный Рубеж?
Еремеев поднял голову, чтобы увидеть, далеко ли ещё до туманной завесы, и увидел, как ветер несёт в её сторону небольшую птичью стайку. Стайка была достаточно далеко, но птичек ещё можно было разглядеть, и сердце его сперва замерло, а потом запрыгало так, словно в груди у него оказалась одна из этих птичек. Птички долетели до самого тумана, туман ожил, протянул к ним сотканные из дымки полупрозрачные тонкие нити и птички исчезли. До самого тумана оставалось ещё метров пятьдесят.