И здесь супервойна представляется универсальным средством, не позволяющим потенциальным противникам объединиться, подняться выше, бросить вызов империи. Ни сейчас, ни в обозримом будущем. Раньше, в период триумфального шествия американской глобализации, это было необязательно. Сегодня, когда процесс глобализации пошел на спад, это крайне важно. Но нужно изменить правила игры или навязать новые. ООН, прежде чем исчезнуть из поля зрения, должна заняться одобрением решений, принимаемых империей. Европе следует приветствовать эти решения и оказывать различные услуги. Впрочем, в Европе находится и самый преданный союзник Соединенных Штатов: Великобритания во главе с Тони Блэром, который сделал, впрочем без успеха, все возможное и невозможное, чтобы в мире сложилось впечатление, что его мнение учитывается империей при принятии решений. Сегодня у Джорджа Буша появился еще один новоиспеченный союзник: Италия, возглавляемая Сильвио Берлускони. Этот последний мгновенно понял, что в той Европе, о которой мы все раньше говорили, ему будет тесно. В той Европе ему ни за что не удалось бы претворить в жизнь вынашиваемые им планы по превращению Италии в президентскую республику с системой правосудия, сосредоточенной в руках исполнительной власти. Президент избирался бы на основе всеобщего голосования массой восторженных избирателей, мозги которых предварительно промыты телевидением 24 часа в сутки. Гораздо выгодней иметь в лице США партнера и друга. Американский президент – тот же император, и в его власти назначать проконсулов. Император далеко, и поэтому с ним легче иметь дело, чем с ни на что не способными республиками по соседству, которые всюду суют свой нос и взирают на тебя с недоверием, выдвигают невыносимые претензии и встревают в дела, которые их не касаются. С такими двумя «европейскими» странами, как Италия и Великобритания, которые гребут против общего течения, Европа – хромая утка – ни за что не полетит. От России требуется проявить добрую волю в Совете Безопасности ООН и полностью отказаться от своей мировой роли, включая претензии на участие в доходной торговле оружием и продажу высоких технологий своим традиционным партнерам. Перед Китаем никаких задач не ставится, так как ясно, что он их не примет. Даже несмотря на то что на 60 процентов это капиталистическая страна, Китай все равно не вписывается в планы империи. Япония в международной политике скончалась, не успев подать свой голос.
По всему видно, что эта супервойна в действительности не является ни столкновением цивилизаций, ни войной между Востоком и Западом, ни неустанной борьбой христианства с исламом. Это никак не проявление вечной схватки Добра со Злом. В ней нет ничего из того, что было провозглашено на потребу толпе для ее оправдания. Император в своей речи из «Цитадели» Чарльстона в первых числах декабря первого года супервойны провозгласил, что мир «разделен моральной и идеологической демаркационной линией. По одну сторону находимся мы, в первую очередь Америка, маяк мировой цивилизации. По другую сторону – банды убийц, которые получают поддержку от режимов, стоящих вне закона» (New York Times. 2001. 12 дек.). Старая логика «кто не с нами, тот против нас», которая не оставляет никому возможности выбора. Кто же хочет поддерживать убийц, выступать против цивилизации? Но в реальности дело обстоит иначе. Даже такой ястреб, как Джим Хоугланд, заметил это, не выбирая, как обычно, выражения в описании той «линии, которая разделяет привычки с расточительством; обжор, отравляющих атмосферу на американских автострадах, и 14 молодых арабов из Саудовской Аравии, которые принесли себя в жертву, чтобы убить около 4000 американцев». Это «линия одновременно и слабая и отчетливая», потому что «у террористов, вероятно, была другая, более глубокая мотивация, чтобы принести тяжелейшие страдания стране, которая распахнула перед ними двери. В реальной жизни никогда не бывает таких причин и следствий, так прямолинейно зависящих друг от друга. Но совершенно очевидно, что необходимость импортировать энергоресурсы вынудила Соединенные Штаты пойти на глубокий компромисс с отсталыми режимами». (The Washington Post. 2001. 26 нояб.).
В этом полностью совпадают точка зрения консерваторов-республиканцев, которых в Италии считают крайне правыми, и мнения свободомыслящих людей, которые в Европе считаются левыми: когда разум пробуждается от летаргического сна, «нет никакого вразумительного оправдания преступлениям, подобным тому, что было совершено 11 сентября. Но считать Соединенные Штаты невинной жертвой значило бы пойти по самому легкому пути, совершенно оставляя без внимания то, что в прошлом совершили они сами или их ближайшие союзники» (Чомски Я. 11 сентября. В чьих интересах? Milano: Tropea Editore. 2001. С. 33). Напротив, мы стоим перед лицом действительно небывалого столкновения – может быть, самого решительного за всю историю человечества – между зарождающейся новой элитой глобального суперобщества и остальным миром. Эту борьбу – в очень отдаленном смысле – можно определить как социальную. Но не в классическом значении «классовой борьбы» между богатыми капиталистами и бедными пролетариями. Данная схема слишком устарела, чтобы рассматривать через ее призму то, что происходит. Не является это и социальной схваткой просто богатых с бедными.
Это что-то другое и более важное, поскольку классовой борьбой не предусматривалось уничтожение одной из противоборствующих сторон. Есть что-то общее с атомной войной, которую – как было принято говорить в период сосуществования государств с различным общественным строем – нельзя было допустить, так как она исключала возможность победы одной из противоборствующих сторон и грозила всеобщим уничтожением. А общее, пожалуй, заключается именно в борьбе за выживание. Противоречий, движущих эту борьбу, всего два: первое касается пропасти между богатыми и бедными. Первые становятся еще богаче, и их становится все меньше и меньше. Бедных, наоборот, все больше и больше. Растет число озлобленных и недовольных существующим положением вещей. Таким образом, подводится черта под надуманной полемикой на тему, помогает ли процесс глобализации перераспределять доходы в пользу бедных. Даже если это так, нелишне было бы вспомнить, что бедность и богатство никогда не были абсолютными величинами. Можно быть относительно бедным, в плане доходов, но воспринимать эту относительную бедность как несправедливую и абсолютную, если она не соответствует твоим культурным запросам, уровню профессиональной квалификации, ущемляет твои права.