– Ни одному нормальному человеку в голову бы не пришло такой бред снимать! – она боязливо оглянулась по сторонам, удостоверилась, что, кроме нас, в столовой никого нет, и продолжила: – Только нашей Ольге Дмитриевне.
– Тебя же никто не заставлял.
– Да-а-а? – ехидно протянула Маша. – А что, у меня был выбор, по-твоему? Или у тебя? Или у всех остальных…
– Начнём с того, что ты могла бы, например, предложить другую тему.
– Тему ему предложить. Какую тему? – всё это время Маша сыпала соль в кружку и, похоже, не собиралась останавливаться.
– Я смотрю, ты любишь поострее.
– Что?
Я взглядом указал на кружку.
– Чёрт! – она грохнула солонку об стол и расстроенно уставилась на горку соли, которая, как айсберг, борющийся с глобальным потеплением, никак не хотела растворяться. – Ну вот.
Мне внезапно стало жалко Машу. Да и тем более всё равно эту дрянь я есть не могу – лучше уж хлеб с майонезом.
– На, – я пододвинул к ней свою чашку.
Она молча взяла её и принялась есть.
– Даже спасибо не скажешь?
– Так это всё ты виноват!
– В чём же?
– В том, что отвлёк меня, и я… В общем, ты виноват!
– Как скажешь…
Маша ела молча.
– И что конкретно тебе не нравится? – я докурил сигарету и затушил её об угол стола.
– Да нет, если привыкнуть – очень вкусная лапша.
Я посмотрел на Машу так, что без слов стало понятно, до какой степени глупым и неуместным был её ответ.
– А, ты про фильм.
– Про фильм.
– Хотя бы моя роль! Да почему хотя бы! Это самое главное! Ты вообще читал сценарий, когда его писал?!
Первые два дня – читал, дальше стало лень.
– Ну, читал…
– И что, тебе это кажется нормальным?
– Что именно?
– Роль, моя роль!
– А что с ней не так? – я решил до конца прикидываться дурачком.
– Хватит издеваться! – если бы её взгляд мог убивать, то смерть моя была бы не из лёгких. – Хорошо-хорошо. Успокойся.
Маша пристально посмотрела на меня.
– А что плохого? Обычная девочка-даун… Таких же много, так?
Она сначала покраснела, потом посинела, а потом позеленела. Не уверен, что на самом деле именно такая гамма красок сменилась на её лице за долю секунды, но выглядела Маша угрожающе.
– По-моему, это отвратительно, – внезапно успокоившись, сказала она.
– А, по-моему, нормально. Не может же фильм… или книга, допустим, состоять только из положительных, умных, красивых персонажей. Нужны и герои второго плана.
– Да, но не второго эшелона!
– Как будто в жизни таких мало.
– Но я-то не такая!
– Так ты и играешь не себя! – её упрямство начало мне надоедать.
– А вот люди посмотрят и сразу скажут, что Маша – дура!
– Хорошо, и какой выход из сложившейся ситуации? – я закрыл лицо руками и опустил голову на стол.
– Не знаю. Просто всё плохо!
– От того, что ты будешь ныть и возмущаться, станет лучше?
– Я не ною!
– А то я не слышу как будто, – хотя лучше бы и не слышал.
– Знаешь что!
Я приоткрыл один глаз и посмотрел на разгневанную Машу.
– Ну?
– Ты бесчувственная скотина!
– Как вам будет угодно, мадемуазель!
– И…
Она не успела закончить фразу – дверь распахнулась, и с порога послышались весёлые крики.
– Маша-нян! Семён-кун! – опять эта бесноватая.
Господи, за что же мне всё это! Я поднял голову и скептически посмотрел на вбежавшую в столовую девушку. Саша. Одна из главных героинь. Если сравнивать её в реальной жизни и того персонажа, которого ей предстоит играть, то Машины слова о несправедливости этого мира могут показаться не такими уж и глупыми. Хотя, с другой стороны, Саше не откажешь в наличии актёрского таланта. Так-то перевоплощаться на экране!
– Я же тебе тысячу раз говорила, не называй меня Маша-нян! – Маша скрежетала зубами.
– Ладно, тогда Маттян! Можно, можно? – Саша рывком пододвинула стул и села рядом со мной.
– Чёртова виабу. Как таких вообще в институт берут?
– Ня! Ня! А о чём вы тут разговаривали? – Саша, похоже, не услышала реплики о своей профнепригодности.
– А мы тут обсуждали, что конкретно Маше-нян не нравится в сценарии, – ехидно вставил я.
– Я тебе сейчас понякаю тут! – она попыталась ударить меня в лоб, но я ловко увернулся, и её кулак с грохотом опустился на стол.
Саша вскрикнула и задрожала.
– Видишь, как она недовольна? Пытливый юный ум, не ищущий компромиссов, готовый к долгой, кропотливой работе, к самоотречению и отказу от тлена материального мира. А всё ради чего? Ради истины! – продекламировал я.
– Ты такой умный! – мурлыкнула Саша и обхватила мою руку.
«Жаль, конечно, что ты не такая», – чуть не ответил я.