– Можно? – тихо спросила она.
– Да, пожалуйста! – пока я думал, что ответить, Маша отодвинула стул рядом с собой и жестом пригласила Лену сесть.
– Ты утром сама не своя была… – встревоженно начала она.
– Ну. Не с той ноги встала, – Маша нервно засмеялась.
Лена посмотрела на меня и тут же отвела взгляд.
– Как отдых проходит? – начал я издалека.
– Хорошо, – слегка улыбнулась Лена.
– Ясно…
Я совершенно не знал, о чём с ней говорить. Да и выглядела Лена как-то странно – обычно такая весёлая и боевая, сейчас она казалась чересчур застенчивой.
– А вы ничего про Славю не слышали?
– А что такое? – насторожился я.
– Ну, её со вчерашнего дня никто не видел. Сначала вы пропали. Но вы нашлись. А вот Славя… – она делала длинные паузы после каждого слова.
Я никак не мог понять – это настолько превосходная актёрская игра, или нашу Лену действительно подменили.
– Нет, не видели, – хором ответили мы.
– Ну, я надеюсь, найдётся.
– Да, и мы надеемся.
Славя… Саша могла и в трёх соснах заблудиться, ничего удивительного.
Я уже заканчивал доедать резиновую овсянку, как вдруг в столовую, размахивая руками, вбежала Ольга Дмитриевна. Она ошалело оглядывалась по сторонам и наконец, посмотрев на меня, быстрыми шагами направилась к нашему столику.
– Ах, вот вы где! Пойдём-ка поговорим! – она тихо шипела мне прямо в лицо.
Казалось, что возражать не стоит, я встал, кивнул Маше, и мы направились за Ольгой Дмитриевной. На улице она резко обернулась и сказала:
– И где же вы были прошлой ночью?
– Какая разница? – я пожал плечами.
– Такая! Вы знаете, что пропала Славя?
– Слышали только что от Лены.
– Так вот! Я отправилась её искать и… нашла! – похоже, она пыталась сдержать слёзы.
– Так это замечательно же.
– Пойдёмте, я вам покажу, – тихо сказала режиссёр – или теперь уже вожатая? – и направилась в сторону леса.
Я посмотрел на Машу.
– Может, не надо? – взмолилась она.
– Да что такого-то?
Хотя внутренний голос был согласен с ней.
– Ну ладно… Но я боюсь.
– Ничего… – я попытался улыбнуться, но и без зеркала было понятно, что улыбка была настолько наигранной, что мне самому стало тошно.
Вскоре мы вышли на небольшую полянку.
– Там… – Ольга Дмитриевна показала в сторону дерева.
Я сделал несколько шагов и увидел оторванную человеческую руку. Даже не оторванную, а отгрызенную. Маша выглянула у меня из-за плеча и тут же в ужасе закричала.
– Не смотри! – я постарался загородить от неё жуткую картину.
Она разрыдалась и бросилась в объятия Ольги Дмитриевны. Я сделал над собой усилие и, чтобы до конца убедиться, что это действительно Славя, заглянул за дерево. Там лежали куски тела: рука, нога, разорванная в нескольких местах, ошмёток мяса с груди, голова со слипшимися от крови волосами и остекленевшими, глубоко запавшими глазами. К горлу подступила тошнота, и я инстинктивно отвернулся.
– Кто это сделал?..
– Мне откуда знать! – сказала Ольга Дмитриевна удивительно спокойным голосом. – Во всём лагере алиби нет только у вас.
Маша продолжала плакать, теперь уже у меня на плече.
– Вы что, серьёзно думаете, что мы способны на такое?! – я с ненавистью уставился на неё.
Сейчас было уже не столь важно, что здесь творится – глупые шутки или что похлеще – убили человека! Человека, которого мы знали. Славю, Сашу – неважно!
– Ну, нет… – замялась она. – Но кто-то же это сделал!
– Я бы сказал, что это дикие животные какие-то. Возможно, волки.
– Тут отродясь волков не водилось.
– То есть вы думаете, что это мог сделать человек?!
– Ну, а больше некому.
– Нет, это полный бред! Не может такого быть!
Я крепче обнял Машу. Её рыдания стали тише.
– В общем, надо звонить в милицию.
– Конечно надо! Пойдёмте!
От райцентра до лагеря путь неблизкий – милиция приедет нескоро. Смеркалось. Я сидел на площади и смотрел на заходящее солнце. Маша спала в домике Ольги Дмитриевны. Для неё это был куда больший шок, чем для нас. По многим причинам.
Главными сейчас мне представлялись два вопроса: что здесь происходит и кто убил Славю. Или Сашу. В общем, кто убийца? Первый можно было на время отложить. А что делать со вторым, было совершенно непонятно. В конце концов, самым разумным объяснением казалось то, что её растерзали дикие звери. Водятся здесь волки, не водятся… Может, это вообще медведь был! Или барсук. Но не человек же точно! Без дополнительных приспособлений ни у кого не хватит сил на такое. А характер ран явно указывал на то, что рвали несчастную голыми руками (или лапами). Хотя, конечно, человек в состоянии безумия обретает чуть ли не сверхсилу…