Более того, в шипах, похоже, содержался яд — рука онемела, и цвет её стал бледно-зелёным. Перед глазами всё плыло, а к горлу подкатил ком. Ещё немного, и меня вывернет наизнанку…
И вот, когда судорога едва не повергла наземь, всё кончилось. Боль ушла, не осталось даже шрамов. И в руке моей вместо розы теперь была зажата орхидея. От тумана, царившего над лагерем, равно как и от него самого, не осталось и следа. В безоблачно-синем небе ослепительно сияло солнце, и лучи его отражались бликами на поверхности моря, простиравшегося до самого горизонта. К нему вела обсаженная кипарисами лестница из розового мрамора, и мы находились в самом её начале.
Повернувшись, я встретил её улыбку.
— Ну, вот и всё. Здесь они нас не достанут.
Да, теперь «Совёнок» навсегда остался позади. Меня с ним больше ничего не связывало.
И мы рука об руку побрели по лестнице вниз — прямо к пристани, где нас уже ожидал корабль под белоснежными парусами.