Сама же жительница этих фантастических апартаментов имела на удивление большие и выразительные глаза, чарующие своим взглядом. И в этом было что-то чуждое. Чёрные волосы, опускаясь ниже плеч, плавно переходили в кудри. Выделяющиеся длинные ресницы, которыми она хлопала, изучая Эрика подозрительным взглядом тёмно-карих глаз. Парень пытался хоть приблизительно прикинуть её возраст, как-то невольно всматриваясь в лицо. Но оно настолько белое от пудры, что тщетные попытки определить возраст девчушки не увенчались успехом. А голос её до странности неестественно приятный.
Она, водя бледными руками по пульту управления пауком, скребнула пару тумблеров, заставив машину поближе приблизиться к парню. Затем девушка протянула руку к лицу Эрика, поставив один из пальцев ему на лоб, и начала внимательно изучать его лицо. На каждом пальце напёрсток, а самих пальцев по четыре на руке, что прямо говорило — перед Эриком не человек.
— Точно не отсюда, — сказала она, и убрала руку. — Но ты лично знаком с Лином, и он просил тебя найти… Манфисталя? А ещё Готинейру. Ты понимаешь, что я не знаю, что думать по этому поводу?
— Будто я что-то понимаю, — проговорил он сквозь стиснутые зубы, стараясь не показывать свой страх. — Ты здесь хоть живёшь, верно? А я тут от силы минут десять нахожусь.
Подозрительный взгляд девушки продолжал оставаться застывшим. Она даже бровью не повела.
— Это ты завернула меня в кокон? — не моргая, спросил Эрик, прервав паузу.
— Видишь ли, ты из неоткуда появился тут… телепортировался, да ещё в этом убогом тряпье. Мне пришлось скрыть твою рванину от своих глаз. Как же мерзко она выглядит.
— Что? — опешил Эрик. — Что в ней ужасного? Ты та самая кошмарная сестрица, ненавидящая такую одежду? Но почему?
— Потому, что нет на свете ничего ужаснее безвкусного и отвратительного, чем сшитое для зверья нательное покрывало. Вот как, скажи мне, можно откровенное шарлатанство выдавать за гений портного ремесла? А ведь находятся дураки, которые это ещё и натягивают на свои косточки. Ты же надел на себя эту гниль фантазии. Кто из твоего мира считает это тряпьё великолепным? Любители безвкусицы, которые боготворят создателей за «оригинальный шедевр», который с кислыми минами штампуют полчища бедолаг в катакомбах? Мерзость. Великое искусство превратилось в круглосуточный конвейер, где погоня за оригинальностью переросла в безжизненную гонку блюющей самыми отвратительными отбросами фантазии, запоров саму сущность портного ремесла.
— Ох… я даже подумать не мог, что тебя это настолько заденет, — насторожился он, уже ожидая чего-то плохого.
— Э вон как мягко ты выразился. Одежда… это не просто тряпьё! Это второй облик, вступающий в симбиоз с её носителем, складывая и приумножая качества своего хозяина, подчёркивая его сильные стороны и скрывая слабые, придавая ему совсем иную сущность, а порой перевоплощая. А если уж так хочется согреться, то и тряпка подойдёт! — с маниакальным настроем говорила она. — Может… ещё выплеснуть ведро краски на холст и назвать это шедевром, парируя любую критику абсурдностью мыслей? Ну, так давай, раздевайся догола, я обмажу тебя барсучьим салом, обмотаю твоё тело рулоном ткани, а потом заявлю, что получившейся кошмар — это уникальный дизайн, являющийся вершиной искусства, гением портного ремесла! А кто не согласен — тот просто не имеет вкуса!
— Тихо-тихо, — произнёс Эрик, пытаясь успокоить девушку. — Я же ничего такого не говорил.
— Я бы и не стала тебя слушать. Раз ты носишь такое, то грош цена твоему вкусу.
— Но ведь… слушай, мир, откуда я пришёл… там с одеждой всё обстоит иначе. Я оделся в это для ночной прогулки, а не красоваться перед кем-то.
— Я тебе уже всё высказала по этому поводу. И, знаешь, выбросила бы тебя вон, но о твоём нахождении здесь позаботился сам дядюшка Лин!
— Стоп. Дядюшка?
— Ну да, вот и весь секрет того, почему ты ещё здесь. Странно, конечно, что он доверился такому, как ты. Но… если он тебе доверяет, раз послал найти Готинейру, то и мне придётся тебе… не довериться, но… что-то такое. Не знаю, как это назвать.
— То есть, ты меня не собираешься убивать?
— Убивать? — рассмеялась она. — Даже в мыслях не было.
— Тогда что за манекены вокруг? Я думал, это какие-то переделанные люди.