— Если бы ты умер, то мы бы сейчас не разговаривали, — отвечал голос откуда-то из тьмы.
— Тогда… где я? Что случилось? Тот кошмар, потом я очнулся. Сфера была разбита, я тонул, а теперь здесь.
— Ты задаёшь слишком много вопрос, — Легион, на удивление, говорил спокойно, без присущей ему язвительности.
— Что с тобой случилось? Твой голос странно изменился.
— А что ты чувствуешь?
— Какое до этого сейчас дело? — он не понимал, к чему клонит коса.
— Ты внутри сферы. Не в ней самой, а в том, что она хранила в себе. В том, где обитал тот хранитель, которого вы называете генералом эмоций. Какое точное название.
— Внутри? Хочешь сказать, что я сейчас в его мире? Но почему ты говоришь так тихо?
— Сначала ответь. Что ты чувствуешь? — повторил Легион свой вопрос.
— Сейчас? Ничего. Совсем.
— Так и должно быть, Эрик. Так и должно быть. Это место, где обитает хранитель, отражает эмоции любого, кто здесь находится. Именно поэтому лишь немногие способны дойти до него… через эту тьму, через собственные эмоции. Всё, что ты будешь чувствовать, породит жизнь вокруг тебя. Твоя радость вызовет цветущие сады, каких не видывал человеческий глаз. В воздухе появятся запахи столь дурманящие, что очаруют тебя, и ты сам захочешь содрать с себя кожу от счастья, лишь бы вдыхать сей аромат. Твои же страхи заставят вокруг появиться всё самое кошмарное, что только существует во Вселенной. И оно пожрёт тебя своим ужасом, какого ты даже представить не сумеешь. Любая твоя эмоция порождает вокруг жизнь.
— Но если вокруг пусто, то выходит, что я ничего не чувствую. Но что с моими эмоциями? Неужели…
— Я заглушил их в тебе! Иначе бы ты уничтожил сам себя.
— Ты опять помог мне. Как тогда. Что же ты такое?
— Это неважно, носитель. Главное, что тебе нужно дойти до конца. И я трачу огромные силы, чтобы помочь тебе в этом. Я ненавижу эти моменты, но ты сам попадаешь в них. Ты бы умер уже не один раз, но жив лишь благодаря мне.
После услышанного Эрика охватили воспоминания, касающиеся того вагона, где Легион помог ему выбраться из тьмы и выиграть партию в те проклятые шахматы. Как он помог ему одолеть Хаоса, совершив невесть что.
— Но почему ты мне помогаешь? — сорвался вопрос с его губ.
— В данный момент это не имеет никакого значения. Главное сейчас — научить тебя контролировать свои эмоции, иначе мы с тобой оба здесь застрянем. Я не могу прекратить сдерживать твои чувства до тех пор, пока ты сам не научишься их держать.
— Неужели всё настолько плохо? Ты точно уверен, что, если прекратишь их сдерживать во мне, то произойдёт что-то ужасное?
— Уверен, — протянул Легион, едва шипя.
— Значит, если я не буду сдерживать собственные эмоции, то они породят вокруг кошмары?
— Всё верно, носитель.
— Погоди. А где Готи и Лин? — Эрик, вспомнив про них, вздрогнул, едва ощутив беспокойство.
Тьма вокруг медленно задрожала.
— Нет, не смей ничего испытывать.
Парень почувствовал в своём теле нарастающее влияние Легиона, который старательно подавлял в нём эмоции.
— Они оба справятся, — начала отвечать на вопросы коса. — Потому что скелет… он.... Хм. Он знает, что делать. А вот тебе сейчас нужно научиться контролировать себя.
— Научиться? За сколько? За минуты? За часы? Разве это вообще возможно? Люди годами не могут научиться сдерживать себя, а ты хочешь, чтобы я так быстро подавил в себе абсолютно любые эмоции, — Эрик, уже уставший от всего этого, очень сомневался в словах Легиона.
— Потому что люди по своей природе ничтожны. Настолько слабы, что хоть и сумели справиться с миром и всеми вокруг, сумели обуздать природу и всё живое в своём царстве, но не научились справляться с собой, со своими внутренними демонами. И эти демоны, их собственные эмоции, которые правят над человеком, диктуют ему свои условия и желания — это их и погубит. Как и ты погубишь себя, если на научишься хотя бы на краткую долю времени обуздать собственного властителя, который диктует тебе действия — эмоции. И сам ты ничего не можешь, как и тогда, как и сейчас. Но у тебя есть я.
И после этих слов на Эрика снизошло озарение, которому вообще не стоило появляться. Именно сейчас он, ужаленный правдивыми словами Легиона, задумался, что действительно в те моменты, когда оказался полностью беспомощен перед сложившимися обстоятельствами, только коса могла ему помочь, а он сам лишь жалко барахтался в беспомощности, пытаясь что-нибудь сделать.