— Не могу представить.
— Ник…Она твоя мать. Она будет волноваться. Если честно, ты даже не представляешь, насколько сильно тебя любят родители, пока с тобой что-нибудь не случается, но тогда уже поздно.
Что-то было в тоне Кириана, чего Ник не мог понять.
Что-то вроде заглушенной боли от горьких воспоминаний, которые все еще беспокоили его…
Но это было не важно. Ник не был глупым или невежливым.
— Я знаю, что она волновалась бы, если бы знала, но я уверен, он ничего не слышала. У нас нет телевизора и прочего. Черт, да у нас даже телефона нет. Нужно звонить Меньяре, чтобы она передала нам сообщение.
Шок на лице Кириана разозлил его.
— Нам не нужна ваша жалость, — прорычал Ник. — Мы с этим справляемся и со всем остальным тоже. Для того чтобы жить не нужно электронное дерьмо. Знаете, люди тысячи лет без этого жили. Есть большая разница между тем, что ты хочешь и что тебе нужно.
Кириан, защищаясь, поднял руки вверх.
— Успокойся, Ник. Я не жалею вас. У меня этого не было, когда я был ребенком, и поверь мне, я знаю, как люди живут.
Ник оглядел дорогую мебель, которая опровергала его слова. Было тяжело представить, что Кириан все это легко получил.
— Вы проделали долгий путь, да?
— С одной стороны…
— А с других сторон?
Кириан пожал плечами.
— Позволь мне так тебе это объяснить…деньги не решают твоих проблем. Они просто приносят к твоей двери новые.
— Что это значит?
— Значит, я надеюсь, что ты никогда не познаешь предательства, как я. Отец сказал мне однажды, что не один друг не останется мне верен из-за того, что у меня было, и кем я был.
Отец Ника сказал ему примерно тоже. Ни к кому не поворачиваться спиной, потому что люди предают. И они обычно смеются при этом.
Но он не хотел быть пессимистом.
— Он был прав?
— Совершенно не прав. У меня остался один верный друг. Но после его смерти я остался с людьми, которые доказали мне, что мой отец был мудрецом. Я знаю, такое тяжело слушать в твоем возрасте. Боги знают, в свое время я не слушал, но…
— Боги?
Кириан издал смешок, снова не показывая зубов.
— Прости меня. Я иногда бываю эксцентричным.
— Поэтому все окна закрыты?
Кириан приподнял бровь.
— Ты наблюдателен. Впечатляет. Большинство людей не замечают.
— Ага, меня спасают несколько вещей. Я стараюсь наблюдать из тени. Тогда ты узнаешь больше.
— Запомню, — Кириан встал из-за стола и протянул ему телефон. — Давай, отправь сообщение маме. Даже если она не слышала о школе, я не хочу, чтобы она волновалась.
Ник скривил лицо.
— Мда, с такой повышенной заботливостью, твои родители должно быть очень тебя любили. Мистер Паинька.
Кириан колебался, прежде чем ответить.
— Мои родители давно умерли. И знаешь, что самое грустное? Я все еще скучаю по ним каждый день. Всю свою молодость я боролся с отцом из-за любой мелочи, а сейчас душу бы продал, чтобы увидеть его еще раз и извинится за последние сказанные слова. Слова, которые не стоило говорить, и которые я никогда не заберу назад. Поэтому звони маме. Не важно, какие у тебя отношения с родителями, клянусь, ты будешь скучать, когда их не станет.
Ник не был в этом уверен. Он едва знал отца. Хотя с его мамой дело обстояло иначе, он старался не делать ей больно. Он прижал телефон к уху, набирая номер тети Менни.
— Але? — креольский акцент Менни был сильнее обычного.
— Привет, тетя Мен. Это Ник. Ты не могла бы…
— Мальчик? Где ты был? Твоя мама разболелась от волнения за тебя. Она сейчас сидит здесь вся в слезах и плачет. Она не спала, и у нее не было ни минуты покоя, с тех пор как она услышала утром о твоей школе. Стыдно тебе так расстраивать ее. Мы пошли к школе и везде искали тебя, но не нашли и следа. Никто ей ничего не сказал, а тут объявляешься ты, милый и веселый. Позор, мальчик! Стыдно должно быть.
Ник почувствовал себя последним собачьим дерьмом, когда мама взяла трубку. Обычно Меньяра не переживала по пустякам за него.
Она предоставляла это его маме. И это уже указывало на то, как она разволновалась.
— Маленький Страшилка? — эти слова скрутили ему живот. Это было его детское прозвище, и сейчас она редко произносила его. — Ты в порядке?
— Да, мама. Все хорошо. Прости, что не звонил. Я…я просто не думал, что ты могла об этом услышать.
— Все в порядке, Страшилка. Я просто рада, что с тобой все нормально. Рада слышать твой голос. Полиция мне ничего не сказала о жертвах. Они сказали, что еще не уведомляли семьи, и я ждала, что они постучаться в мою дверь и … — она зарыдала.
Ника затошнило от самого себя.
— Я не хотел напугать тебя, мама.
— Все нормально. Все хорошо. Ты в безопасности и это самое важное. Где ты?
Он посмотрел на Кириана, который уставился на него «я же тебе говорил» взглядом.
— Я у Мистера Хантера. Я был в магазине Баббы, помогал ему этим утром, когда они закрыли школу. Он сказал, оплатит в двойном размере.
— Но ты в безопасности.
— Да, я в безопасности.
— Слава богу.
Кириан забрал у него телефон.
— Миссис Готье? Это Кириан. Хочу сказать, что я накормлю Ника и отвезу его домой к семи, если вы не возражаете? — Он остановился, слушая ее. — Да, мадам. Я о нем позабочусь и не позволю, чтобы что-нибудь случилось. Обещаю. — Он повесил трубку.
Ник нахмурился.
— Почему вы ее называете мадам, если она моложе вас?
— В знак уважения.
Он не понимал, но был благодарен за это.
— Не многие люди выказывают моей маме уважение, которое она заслуживает. Я действительно ценю это.
Кириан положил телефон в карман.
— Я давно научился не судить людей по тому, как они выглядят, говорят, или по их одежде. Если снаружи дом выглядит мило и сияет, этот еще не значит, что он не гниет изнутри. Твоя мама хорошая женщина с добрым сердцем, и я рад, что ты достаточно взрослый, чтобы ценить это в ней.
Ник обнаружил, что начал его уважать.
— Знаете что? Мне кажется, я смогу у вас работать.
Кириан сдержанно улыбнулся.
— Рад слышать. Давай я покажу тебе тут все?
Ему нравилось, как правильно иногда говорил Кириан. Он употреблял то обычный сленг, то старомодные выражения, с акцентом, который Ник не мог распознать.
— Давайте, конечно.
От отвратительно сымитированного английского акцента Ника Кириан закатил глаза.
— У тебя здесь легкие обязанности. Ничего, требующего усилий, и если что-то будет слишком тяжелым для твоей руки, пока она не заживет, то не делай этого. Тебе не нужно портить результаты терапии.
Ник последовал за ним к лестнице.
— Зачем вам все это? Вы знаете, что я делал той ночью, и позволяете мне быть рядом с вашими вещами? Не боитесь, что что-нибудь украду?
Кириан повернулся и строго посмотрел на него.
— Ты не можешь своровать ничего, что я бы не смог заменить. Вещи для меня мало значат, — он подошел к Нику ближе. — А зачем я тебе помогаю…. я в тебя верю, Ник. Ты напоминаешь парнишку, которого я знал раньше. Такой упертый, что никто его не выносил. Никого не слушал и всегда лез на рожон, чтобы доказать миру, какой он крутой, что ему не нужно чтобы кто-то вел его за ручку по жизни, или что-либо делал за него. Все хотел узнать сам… тяжелый способ.
— Что с ним стало?
— Он вступил в армию, против желания его отца и встретил мужчину, который изменил его жизнь. Почему то он его терпел. Вместо того, чтобы убить надоедливого сопляка за его поведение, командир разглядел в нем потенциал. Он изменил жизнь этого парнишки, и я хочу вернуть этот долг через тебя.
Несколько секунд Ник переваривал то, что он сказал.
— Вы этот парнишка?
Кириан кивнул.
— А чувак, который изменил вашу жизнь?
Он посмотрел на кольцо на руке, которая лежала на сверкающих перилах.
— Его звали Юлиан[5].
Ника передернуло от такого ужасного имени.