— К кому он приезжал, так и не установили? — спросила Покровская, на ветру не слыша собственного голоса.
— Нет, — покачал головой Соболь, — жильцы клянутся, что видели похожую машину два или три раза, но особо не вникали. Сами понимаете, меньше знаешь, крепче спишь. Плюс ещё здесь, — околоточный махнул рукой в сторону одного из домов — половина квартир закрыта. Кто в столице живет, кто здесь, но сейчас на дачах, поэтому с поквартирным обходом было туго.
— А сам как думаешь? — спросила девушка.
— Да море вариантов, — сказал он, — может быть, родственница какая-нибудь живет или с девушкой развлекаться приехал. Здесь, кстати, квартиры под подобные утехи часто сдают.
Покровская несогласно покачала головой.
— Исключено. Родственников у него здесь нет. Да и характеризуют как добропорядочного семьянина, — Наташа ещё раз оглядела дома. Хоть бы знать, в какой подъезд он направлялся. Сузился бы круг поиска.
И почему ей всегда везет? Только она успела сказать про круг поиска, как на крыльце одного из подъездов появилась старушка в прозрачном дождевике и синих резиновых сапогах. Пробурчав что-то, очевидно про погоду, она направилась в сторону мусорных контейнеров. Не иначе знак свыше.
— Извините бога ради, — крикнула Наташа, снова не услышав собственный голос, — простите, вы в этом подъезде живете?
Старушка испуганно дернулась, обернулась и пригляделась. Она, видно, отличалась очень хорошим зрением, так как пробурчала что-то типа «опять следствие пожаловало», наверняка разглядев под плащом Покровской золотые прокурорские пуговицы. Мундир однозначно произвел должное впечатление, поскольку старушка поковыляла к ним.
— Услышал Господь мои молитвы, — возвестила она, — наконец-то этот притон разгонят. Я ж столько порогов обила. И никакого толку. Вот при советской власти было… хотя чего вы молодые теперь знаете. Ничего вы уже и не знаете.
Интересный всё-таки народ, — подумала Наташа, как они ловко сочетают большевиков и Господа Бога. Удивительно.
— Полностью с вами согласна, — сказала девушка, — а чем конкретно этот притон вам мешает?
Старушка поманила Наташу пальцем и прошептала.
— Содомиты, прости меня господи, — перекрестилась она, — там обосновались. Сама видела. Два молодых парня вместе в подъезд зашли. Оргиями своими заниматься, значит, стали.
— Когда это было? — переспросила Наташа. Она уже сложила два и два. Молодых парней здесь, если верить Соболю, немного.
— Так, это, — сказала старушка, — третьего дня. А потом я, значит, с дачи возвращаюсь, и мне Ивановна из восемнадцатой говорит, мол, смертоубийство. Я прям так Ивановне и говорю, что голубых этих и убили, а она мне, представьте, говорит, что парень этот депутат. Это что ж теперь у нас выходит, и депутаты голубые? Куда ж мы это катимся? А, товарищ прокурор?
— В апокалипсис, прямой дорогой, — сказала Наташа, — номер квартиры, где притон, знаете?
Старушка согласно закивала головой:
— Так напротив моей, — проскрипела она, — я почему это всё знаю? Вы что думаете? Я всё вижу и всё записываю. Вдруг понадобится компетентным органам.
— Понадобится, понадобится, — сказал Алексей, — притон-то покажите?
Старушка махнула рукой.
— Пойдемте. Кстати, зовут меня Абрикосова Евдокия Михайловна, вы запишите, для протоколу. Четырнадцатого года рождения. Так что понятой раз сто была. Так сказать, почетная понятая.