Сопровождаемые комментариями старушки сыщики зашли в один из подъездов. Запах, которым была пропитана парадная, заставил её зажать нос рукой. Ведомая старушкой Наташа старалась осторожно наступать на каменные ступени, которые были готовы раскрошиться на мелкие части. Оргии можно проводить и в более приличном месте. А в подобных домах встречи обычно назначают люди, которые не хотят афишировать свое знакомство.
— Ну вот, — проскрипела старушка, — вот моя квартира, а вот этот притон, будь он неладен. Вы уж разберитесь, товарищ прокурор. Это ж какое безобразие получается!
— А хозяин квартиры-то, кто? — спросил Соболь. Старушка махнула рукой.
— Оооо, — протянула она, — тут целая история. Сначала коммунальная была, как положено. А когда собственность раздавать стали, появилась девица, вроде бы внучка одной из жиличек. Документы оформила и в город уехала, а квартиру сдавать стала. Полгода там семья жила. Приличная, тихая. Пожаловаться не могу. А потом семья эта съехала, и квартира долгое время пустая стояла. И вдруг время от времени сюда эти два парня стали наведываться. Я, понятное дело в милицию, а там мне и говорят, что всё по закону. Это ж, товарищ прокурор, по какому закону можно оргии-то богохульные устраивать?
Покровская исподлобья оглядела подъезд, а затем вновь посмотрела на старушку.
— Разберемся, — вздохнула она, — ключи от квартиры есть у вас?
— А то как же, — сказала старушка, — мне жиличка эта ключи оставила, чтобы я там убиралась или ещё чего там. Но я боялась заходить. Мало ли чего.
— Ладно, — сказала Наташа, — показывайте закрома.
Квартира выглядела как все коммуналки, которые уже перестали быть коммуналками, но ещё не превратились в полноценные квартиры. Пригнув голову, чтобы не врубиться в косяк обшарпанной от времени двери, Наташа шагнула в полутемную прихожую, освещённую сильно закопченной от дешёвых лампочек люстрой.
— Электричество, поди, уже отключить должны, — проскрипела старушка.
— Понятая, за дверью побудьте, будьте добры, — сказала Наташа.
Старушка понимающе кивнула и скрылась. Сыщики остались втроем.
— Ну и что мы ищем? — спросил Соболь.
— Всё, что связанно с тем человеком, с которым встречался Левицкий, — сказала Наташа, — нам надо узнать, кто он и зачем наш убитый депутат с ним виделся. Ясно?
— Да ясно, конечно, — почесал затылок Алексей, — только как мы это установим? Они же явно не хотели светиться, а значит, все следы своего пребывания здесь стирали. Вы же не думаете, что здесь можно найти компьютер с кучей информации и сейф с компроматом на эту вашу лигу?
— В обычной ситуации, может быть, и нет, — согласилась Наташа, — но в последнюю их встречу Левицкого убили, и его приятель мог разволноваться и что-то забыть.
— Слишком много «если», — заметил Соболь, — вы же не уверены, дошел Левицкий до квартиры или его застрелили сразу после того, как машина подъехала, да и потом, может, его приятель и есть киллер?
— Так тем более надо проверить, — заметила Покровская, — в конце концов, других зацепок у нас всё равно нет.
Мини-совещание, таким образом, завершилось победой Наташи, и сыщики принялись осматривать квартиру. Соболь дернул за ручку одной из дверей и вместе с Покровской они зашли в комнату, бывшую, очевидно, гостиной.
В отличие от полутемного коридора гостиная встретила Наташу светом от только что включенной люстры. Чересчур яркие лампочки отражались в пыльном стекле и больно били в глаза. Щурясь, девушка, оглядела комнату. Какая-либо видимая обитаемость не наблюдалась. Под подоконником вплотную к радиаторной батарее стоял красный дерматиновый диван, на котором валялось скрученное грязное белье. Покосившийся шкаф из дешевого ДСП с оторванными дверьми был пуст, и на полках ровным слоем лежала пыль. Покровская подошла к стоящему у противоположной стены офисному столу, на котором стопкой лежали журналы. Девушка отодвинула пару ящиков. Они были пусты.
— По нулям, — сказал Алексей, — шкаф пуст. Под диваном тоже ничего нет. Пол покрыт линолеумом, который не отдирался.
Покровская кивнула и недовольно посмотрела на стол. Словно тот был виноват в том, что они ничего не обнаружили. Вдруг её взгляд привлекла чугунная пепельница, в которой чернел какой-то комок. Наташа вновь подошла к столу и, достав из стоявшей подставки шариковую ручку, стала осторожно шевелить пепел. Отлепив интересующий её комок бумаги от поверхности пепельницы, девушка осторожно развернула его.
— C18H23N5O2, Кранцберг, — прочитал, заглядывая за плечо Натальи, Алексей, — это что такое?