Анастасия опять медитировала, что-то рассматривая за спиной сидящей впереди подруги. Эльмира проследила за взглядом девушки и медленно помахала рукой.
— Эй, — ласково сказала она. — Проснись.
Самое главное, что Анастасия действительно словно грезила наяву. Она подсознательно, сама того не желая, вызывала в памяти те события, что с ней происходили за последние несколько лет. Господи, зачем ты меня мучаешь? — подумала Анастасия. — Я же ни в чём не виновата. Или виновата? Но в чём?
— Что с тобой? — спросила Эльмира. — Я совсем тебя не узнаю. На тебя так повлияло то убийство?
Анастасия искоса посмотрела на подругу. А вот интересно, — подумала она, — как бы Эльмира отреагировала на такие письма из прошлого. Так же хладнокровно, как и на всё остальное? Или просто Эльмира не сталкивалась с тем, с чем столкнулась Анастасия в Женеве. Хотя с еёто историей…
— Нет, — сказала девушка, — убийство тут не причем.
Просто так много всего навалилось.
— Не поделишься? — спросила Эльмира. Она никогда не спрашивала из праздного любопытства или из тяги к сплетням и пересудам. Если Эльмира для чего-то спрашивала, то она действительно хотела помочь.
— Даже не знаю, с чего начать. Эльмира пододвинулась ближе.
— Давай сначала, — посоветовала девушка, — сначала всегда легче.
Анастасия вздохнула.
— Так вот сначала, — сказала она, — позавчера я встречалась с Александром, мы вместе ужинали, а потом я поехала домой. У меня болела голова, я не стала брать машину…
Рассказывая сейчас Сабуровой всю историю, Анастасия с внутренним ужасом заново переживала эти моменты. Весь шок произошедшего тогда Анастасия почувствовала почему-то только теперь, как будто кто-то блокировал её чувства до разговора с Эльмирой.
…Я пришла домой и увидела на тумбочке конверт, — продолжала Анастасия, — в этих листах была часть моего электронного дневника. Я писала его во время учебы в Женеве.
Эльмира смотрела на Анастасию прямым взглядом, стараясь ничего не упустить из того, что говорит собеседница. Анастасия не стала рассказывать про то, как забирала машину. Эльмира подняла палец.
— Стоп, — сказала она, — что ещё было в пакете? Анастасия стала вспоминать: веревка, молоток. Больше она ничего не видела, так как все её мысли занял выпавший конверт.
— Я не знаю, что мне делать, Эльмира, — подвела итог своей истории девушка, — меня кто-то обкладывает. Со всех сторон. Подбрасывает мне вещи, напоминающие мне о том, что я хочу забыть. Читает мои мысли. К чему-то меня подталкивает.
Эльмира отодвинула от себя суповую тарелку.
— Я не помню, в каком произведении, но в каком-то классическом, — сказала она, взяв в руку солонку и посыпая ее содержимым внушительных размеров стейк. Эльмира при любых ситуациях не теряла двух вещей: стиля и аппетита. Эти два свойства позволяли Сабуровой оставаться спокойной и уравновешенной.
Сидевшая же напротив Анастасия, которая, кстати говоря, ограничилась только супом, сидела в предгипнотическом состоянии, практически ни на что не реагируя.
— Так вот, — продолжала Эльмира, — там один человек изобрел нечто революционное, и его люди, которых он считал своими друзьями, стали гнобить его пополной. Вплоть до самоубийства.