Макс фыркнул.
— Думаете, она была связана с Левицким? — спросил он. — Как-то не вяжется.
Ксения пожала плечами:
— Почему нет? Я бы не исключала такого варианта. Само по себе нам это, конечно, ничего не дает, но проверить стоит. Здесь ведь есть филиалы движения Левицкого?
Рауш на секунду замялся.
— Да вроде бы, — неуверенно сказал он, — но если даже девочка была его членом, она же там ничего не определяла, хотя согласен, какая никакая, а ниточка.
Ксения кивнула.
— Вот именно, — сказала она, — ещё свяжитесь с криминалистами. Нужно понять, убили Кирсанову в самом пансионате или туда просто привезли труп. Если убили в самом пансионате… что она там делала? Возможно, именно там у неё и была назначена встреча.
— Что-то ещё?
Авалова мотнула головой.
— Нет, действуйте по обстановке. До завтра.
— А вы?
— Что я?
— Что вы намерены делать? — поинтересовался Рауш. — Пойдете гулять по ночному городу?
Она остановилась в дверях и несколько секунд обдумывала ответ.
— Пожалуй, так и сделаю, — сказала Ксения, и когда выходила из кабинета, коротко улыбнулась самой себе.
Глава IV. В силу тесной связи
Няня, давай играть, как будто я голодная гиена, а ты кость.
По ночному шоссе мчался мотоцикл. Он мчался с такой скоростью, что взбивал клубы пыли вокруг себя. Александр Верховский любил скорость. Он любил те мгновения, когда перегрузка, вызываемая чересчур высокой, скоростью вдавливала его в кресло почти до потери пульса и когда, когда после очередного лихого виража вместе с диким воем резины из-под колес вылетает сноп едва заметных искр. Вот что Александр Верховский называл получением адреналина. Многие, из тех, кто его знал, не понимали его страсти к мотогонкам. Некоторые считали это проявлением запоздалого юношеского максимализма. Некоторые сочувственно качали головами и замечали довольно пренебрежительное отношение Александра к собственной жизни, связывая это, прежде всего с отсутствием большого числа женщин в жизни молодого человека.
Все они были не правы.
Никаким юношеским максимализмом Александр не страдал и женщин в его жизни было предостаточно. Но та единственная, которая составляла смысл его жизни уже в течение восьми лет, которая была так близко и в то же время так далеко, то ли не хотела, то ли не могла понять его чувства. Да он был виноват перед ней за ту историю, которая произошла под рождество, но та история была простой шарадой. Ведь он же не знал, что всё так обернётся. Восемь лет. Восемь лет, прошло с того злополучного Рождества, но видимо обида в душе Анастасии сидела слишком глубоко.
А ведь ты и сейчас не сказал ей всей правды, зазвучал внутренней голос. Ты не сказал ей о той девушке. Перестань, ответил он сам себе, это просто случайность, её это не касается и не должно коснуться. В конце концов, и меня это не касается. Смерть девочки — это трагедия, но то, что она из нашей школы ничего не объясняет. Простое совпадение. Он не позволит, чтобы что-то тронуло Анастасию ещё раз. Он поклялся защищать её, нет не ей, он поклялся себе.
Дождливая и промозглая осень, как это часто бывает в Женеве, сменилась белоснежной и морозной зимой. Александр сидел в пабе на авеню Марше и, дуя на заиндевевшее стекло, смотрел на падающие снежинки. Приближалось католическое Рождество, а значит — первые экзамены и последующие каникулы. Хотелось уже расслабиться и думать о чём-то легком и весёлом. Расслабиться не получалось. Не из-за экзаменов, нет. Пара простеньких тестов по французскому не могут его напугать. За время учебы он встречал вещи и посложнее. Расслабление не получалось из-за Анастасии. Уже почти два месяца, как половина факультета судачит об их отношениях. При этом назвать эти отношения романом у Александра, в противовес остальным, язык не поворачивался. Так, пара взглядов, один поцелуй. Но Анастасия занимала все его мысли и чувства. Александр четко понимал, что такого раньше не было. Во время своей юности он достаточно ветрено обходился с девушками, не ожидая никакого продолжения в отношениях. Но теперь…
С тех пор, как они встретились, не прошло и дня, чтобы он не думал о ней. Она буквально влетела в его душу, заставляя терять остатки самоконтроля и сознания.
Александр достал мобильник и вгляделся в фотографию, где они вдвоем стояли возле знаменитого фонтана. Половина этой фотографии была на заставке экрана. Его взгляд жадно скользил по тонкой фигуре, по складкам зеленого платья, по копне рыжих волос, уложенных в пышную косу. Больше всего ему хотелось сейчас сидеть рядом с ней, распустить эти волосы, потому что так лучше. Сидеть и смотреть на неё, ну может быть, еще поцеловать…