«Забей, Ник. Ты сегодня не опаздываешь. Это очень хорошо».
«Ага, да начнутся издевки».
Он пригладил волосы, стирая пот с брови, и перекинул рюкзак на левое плечо.
Держа голову высоко, не смотря на свои потрепанные кроссовки и не реагируя на комментарии о рубашке и излишней потливости, он пересек двор и вошел в дверь, как будто она принадлежала ему. Это лучшее, что он мог сделать.
— Фууу! Да он весь мокрый. Он что слишком беден, чтобы купить полотенце? Бедные люди не моются?
— Как будто он ходил рыбачить на озеро Пончартремйн, и вместо нормальной рыбы принес эту уродскую рубашку.
— Потому что он не мог ее не заметить. Бьюсь об заклад, она даже светиться в темноте.
— А я бьюсь об заклад, где-то голый бомж, который спал на пляже, ищет свою украденную одежду. Ха, а сколько он носит эту обувь? Я думаю, у моего отца были такие в восьмидесятые.
Ник притворился глухим и сосредоточился на том, что они были настоящими тупицами. Никто из них не был здесь, если бы не деньги родителей. А он получал стипендию. Они, наверное, даже не смогли бы произнести свое имя по буквам на экзамене для поступления, который он легко сдал.
И это было самым важным. Он уж лучше будет умным, чем богатым.
Хотя сейчас было бы неплохо заполучить ракетную установку. Он просто не мог сказать этого вслух, ведь преподавательский состав вызвал бы копов за его «неуместные» идеи.
Он храбрился, пока не достиг своего шкафчика, рядом с которым слонялись Стоун и его банда.
«Отлично, великолепно. Ну, разве они не могли выслеживать кого-нибудь другого?»
Стоун Блэйкмур был куском дерьма, который давал спортсменам плохие прозвища. Но не все они были такими, и он это знал. У Ника было несколько друзей в футбольной команде, новичков, но они не протирали штаны, как Стоун.
Но если вы думали о заносчивых придурках, то на ум сразу же приходил Стоун. Самовлюбленность — было его вторым именем, которое ему дали его родители. «Думаю, его мамочка, пока он еще был в утробе, уже знала, что родит поразительного кретина».
Стоун фыркнул, когда Ник встал рядом с его компанией, чтобы открыть шкафчик.
— Привет, Готье. Твоя мамаша прошлый раз потрясла своей задницей перед лицом моего отца, и он сунул ей доллар в стринги. Она ему тоже нравится. Он говорит, у нее отличные…
Но прежде чем он придумал отличное продолжение, Ник изо всех сил ударил его рюкзаком по голове.
А далее все было как в игре Донки Конг.
— Драка! — крикнул кто-то, когда Ник обхватил Стоуна за голову и начал бить его.
Вокруг собралась толпа, скандируя: «Бей, бей, бей». Каким-то образом Стоуну удалось вырваться из захвата, и он ударом в грудь вышиб из Ника воздух. Черт, а он был сильнее, чем казался. Он наносил удары как отбойный молоток.
Ник яростно бросился на него, но наткнулся на одного из учителей, вставшего между ними.
Мисс Пентол.
Вид ее миниатюрной фигуры успокоил его немедленно. Он не бил невинных людей, особенно женщин. Она сузила глаза и указала ему на холл:
— В офис, Готье. Немедленно!
Беззвучно ругаясь, Ник поднял свой рюкзак с покрытого бежевой плиткой пола и посмотрел на Стоуна, у которого по крайней мере была разбита губа.
А ведь не хотел ввязываться в неприятности.
Но что ему оставалось делать? Позволить этому мерзкому поддонку оскорблять его маму?
Раздраженный, он вошел в офис и уселся на углу стула, за дверью директора. Почему в жизни нет кнопки отмены?
— Извини.
Ник поднял голову на самый сладкий и нежный голос, который он когда-либо слышал. Его желудок сжался.
Она была великолепной, одетой во все розовое, с каштановыми шелковыми волосами и яркими зелеными глазами.
ГОСПОДИ.
Ник хотел заговорить, но единственное, на что он был способен, это постараться не блевануть на нее.
Она протянула ему руку.
— Я Никода Кэннеди, но большинство зовут меня Коди. Я новенькая в школе и немного нервничаю. Они сказали мне ждать здесь, а потом началась драка и они не вернулись и… Извини, я мямлю, когда нервничаю.
— Ник. Ник Готье, — он сморщился, когда понял, как глупо и невпопад он влез в ее речь.
Она засмеялась, как ангел. Красивый, совершенный…
«Я влюбился по уши…»
«Соберись, Ник. Соберись…»
— И давно ты ходишь в эту школу? — спросила Коди.
«Давай, язык, давай». Он наконец выплюнул ответ:
— Три года.
— Тебе нравится?
Ник посмотрел на Стоуна и остальных, входящих в офис.
— Сегодня нет.