Закричав от ярости, Ник бросился к этой свинье, чтобы расквитаться с ним раз и навсегда.
Глава 18
Стоун отступил в клетке, выставив руки вперед для защиты, и орал как четырехлетняя девочка, потерявшая любимую игрушку, моля сохранить ему жизнь.
Ник распробовал месть и если честно…
Она была сладкой и приносящей удовлетворение.
Но она не наполняла его, как бы он не хотел этого.
На самом деле, она была холодной и пустой. Даже когда он пытался сказать себе, что Стоун как никто заслужил унижения, которые он вываливал на головы других, что он заслужил смерть за то, что сделал с другими людьми, сам Ник в это не верил.
Он, наконец, понял то, что пытался сказать ему Амброуз насчет Алана, Тайри и Майка.
«Я не хочу быть как Стоун и те, другие».
Ни друзей. Ни убеждений. Не быть способным радоваться чему-либо, потому что слишком занят тем, что завидуешь другим людям.
Стоун был жалок. Он был слаб.
И что более важно, он не стоил того, чтобы Ник был проклят из-за него. В конце концов, что может быть более жестоким, чем позволить Стоуну жить его гнилую жизнь с фальшивыми друзьями и завистниками. Друзья, которым он на самом деле не совсем нравился. Которые лишь хотели использовать его для собственной выгоды.
Да, это был ад на земле, и он не хотел в этом участвовать.
Если Ник мог быть счастливым, нося одежду с чужого плеча, живя в нищете с мамой и Меньярой, то Стоун не мог радоваться в своем особняке, со всеми своими дорогими игрушками и приборами, которые могли обеспечить его родители.
И как Ник мог завидовать или хотеть этого?
«Он не заслуживает жизни. Подумай об остальных, над которыми он издевался. Над кем будет издеваться, если ты его отпустишь».
Ник прижал кончик меча к горлу Стоуна, и Стоун обмочил штаны. Но голос в его голове был по-прежнему безжалостен.
«Пролей кровь врага своего, и ты сможешь командовать армиями… Ты будешь свободен. Никто не посмеет насмехаться над тобой снова. Никогда».
Он чувствовал холодную руку чего-то злобного на своей шее у затылка, ласкающую ее.
— Сделай, — настаивал мягкий, спокойный голос. — Сделай себя достаточно сильным, чтобы вызывать уважение у каждого встречного. Тогда никто не будет больше смеяться над тобой. Тебе нужно убить врагов, чтобы завоевать уважение и освободиться от прошлого.
Мортент была права. Единственный способ стать свободным — убить врагов и поглубже их закопать.
Но существовал более чем один способ уничтожить их. Стоун и люди вроде него и так уже многое отняли у него в прошлом. Ник не собирался отдать им еще и свое будущее.
Неожиданно, кинжал и книга в его кармане накалились и что-то внутри него освободилось. Не с помощью его ненависти. Не от желания отомстить.
Из-за его чувства справедливости. Мысли стали чисты, как никогда. Ему не нужно было уважение людей, которые не были достойны даже нос ему вытереть, людей, которые не были даже достойны убрать жвачку, налипшую на подошву его поношенных ботинок.
Он лишь хотел, чтобы его уважали люди, которые действительно были важными в его жизни. Люди, которые по-настоящему любили и заботились о нем.
И это точно не были Стоун или мортенты, заносчивые снобы или его директор.
Его мама и кучка стриптизеров с улицы Бурбон, которые растили его для лучшей жизни. Люди вроде Меньяры, Лизы, Баббы и Кириана.
Но больше всего он хотел заслужить уважение и любовь Никоды.
— Повезло тебе, — Ник сделал шаг назад и повернулся к мортентам. — Мои враги не те, кто меня оскорбляет.
Если честно, люди вроде Стоуна делали его сильнее, и он был благодарен за это. В своей боли он находил силу. Силу характера и гордость.
Сила, которая держала его голову прямо, не важно, как жестоко жизнь кидала его. То, чего не хватало Стоуну и ему подобным.
Его врагами были не нелепые драчуны, которые дразнили и ненавидели его за то, что он не мог изменить.
Его врагами были те, кто врал ему, притворяясь его друзьями. Те, кто хотели, чтобы и он был таким же. Хотели разрушить его жизнь и уничтожить, то, кем он с таким трудом стал.
Он услышал, как книга шептала ему: «Арраси — терра. Гитана мортелэй дон. Эрра ме тихани вассау. Пар ми». — «Позволь мне увидеть правду. Не позволяй лести или ненависти ослепить меня. Это моя жизнь и я проживу ее мудро. Ради себя».