Данимир думал несколько секунд, показавшихся несколькими часами.
Индийцы и негр уже скрылись наверху, к тому же вокруг полицейских уже собралась толпа отдыхающих, и вот-вот должна была подняться тревога, а в голову ничего путного не приходило.
Отсутствие экипажа лодки и в самом деле указывало на справедливость предположения Миранды: команду нейтрализовали в рубке спецназовцы, запершиеся изнутри. Они знали, что беглецам деваться некуда, поэтому не стали помогать своим сослуживцам во время боя. Пространство для маневра у команды Даныбая стремительно сокращалось, время таяло с каждой секундой, и надо было что-то предпринимать.
— А сквозь стенку вы не можете прыгать? — вдруг спросил Прохор.
Данимир мгновенно понял мысль математика.
«Дан, поддержи!»
«Что?» — не сразу сообразил Саблин-2.
«Прыгаем сквозь дверцу люка в кабину! Ищем клиентов, программируем!»
«А если промажем? Или застрянем в дверце?»
«Не застрянем, не из пистолета стреляем. Настройся на прыжок определённой длины, выходить будем уже внутри кабины, а там уж в кого попадём. Если вселимся не в того, в кого надо, быстро ориентируемся и прыгаем в клиентов».
«Рискуем».
«В первый раз, что ли?»
«Поехали».
«Даныбай, усаживай Прохора с женой в лодку, пусть Миранда включает автоматику выпуска».
— Что потом? — вслух спросил Даныбай.
«Держать оборону на случай, если прибегут охранники. Другого шанса у нас не будет. Но мы справимся быстро. Подойди вплотную к рубке».
Даныбай повиновался.
«Вперёд!»
Данимир сконцентрировал себя в форме острой всепробивающей пули и пронзил дверцу люка, ища «живое трепетание мыслесфер» находящихся в рубке людей.
Первая попавшаяся мыслесфера принадлежала капитану подлодки Гюнтеру ван дер Баалу. Он сидел в кресле, уронив голову на грудь, и почти не дышал: ему нанесли сильный удар чем-то тяжёлым по виску и выключили сознание.
«Хорошо, что не убили!» — мелькнула мысль.
Действовать надо было сверхбыстро, поэтому Данимир не отвлекался на возникающие мысли, начиная осваивать тело капитана как неудобный скафандр, сдавливающий мышцы, руки и ноги, да ещё и стреляющий разрядами боли в голове.
Стараясь не тормошить тело капитана, Данимир приоткрыл глаза Гюнтера ван дер Баала, попытался осмотреться.
Подбородок капитана упирался в грудь, и окинуть взглядом всю рубку не удалось, но всё же Данимиру удалось разглядеть главное.
Спецназовцы-азиаты — мужчина и женщина — находились в рубке, переговариваясь на своём сорочьем языке.
Второй член экипажа — штурман — лежал на полу навзничь, раскинув руки, и, похоже, не дышал. Глаза его были полузакрыты, грудь не поднималась, пробитая пулей. По-видимому, он сопротивлялся, и его просто убили.
Голоса спецназовцев звучали буднично, никто из них не поперхнулся, не замолчал, из чего Данимир сделал вывод, что его «брат»-2 тоже промазал — попал в труп.
Он примерился прыгнуть в рослого боевика, стоявшего спиной к капитану лодки, но почувствовал странную слабость: будто ноги перестали держать вес тела, хотя свои ноги и тело вообще оставались дома, в одиннадцатом числомире.
Это ещё что такое?! Сказывается отсутствие сил у капитана?
Он попробовал сконцентрировать мыслеволю в кулак, и снова слабость и «головокружение» помешали ему сосредоточиться.
Эргион! — мелькнула мысль. Надо было эргион Прохора отдать Даныбаю, и чтобы он подошёл вплотную к рубке. Всё-таки дверца рубки экранирует мысль каким-то образом.
По-видимому, мысли «всадника» передались носителю — капитану, и он шевельнулся.
Разговор захватчиков лодки прервался.
Рослый спецназовец с мускулами Арнольда Шварценеггера оглянулся.
— Пристрели его, — посоветовала девушка, стоявшая к нему вполоборота. — Всё равно всё спишем на белросских шпионов.
Фразу эту она произнесла почему-то по-английски.
Однако напарник не успел последовать её совету.
В дверцу рубки постучали!
Азиаты замерли, переглядываясь.
Наступил самый удобный момент для пси-атаки.
Данимир не знал, догадается ли снайпер взять эргион, но медлить было нельзя, и он, напрягаясь как штангист при поднятии запредельного веса, «выстрелил» собой по рослому мускулистому боевику…
Примерно в таком же положении оказался и Данияр, вселившийся не в живое тело, а в труп штурмана.
Первые несколько секунд он вообще не понимал, что случилось, куда он попал: показалось — провалился в тесный холодный мешок, обвитый жилами. Потом нашёл искорку жизни «вверху», рванулся к ней и всплыл в голове человека, штурмана лодки, практически не подававшего признаков жизни. Штурман получил пулю в грудь, упал навзничь и так и остался лежать, потеряв сознание. А потом у него остановилось сердце.