Проснуться получилось уже без чувства панической спешки. Не нужно больше было бояться отпустить руку, шарахаться от чего ни попадя и стараться себя успокаивать. Мия поднялась и тихо потянулась — остальные ещё спали. Фрида всё так же, сидя, будто за ночь даже не сменила положение, а Хлоя лежала напротив, закинув босые ноги на небольшой диван и прикрыв глаза запястьем.
За окном — красота. Это зелёная стихия, в которой проступал мягкий, даже воздушный жёлтый цвет. Растения здесь всё равно что песок в Мейярфе — их было много и росли они повсюду. Возле ручейков, возле редких домиков, запряжённых животных и прямо у дороги, по которой они ехали. Ветер здесь дул не сильно, но протяжно, потому листья могли шелестеть и с десяток секунд, и даже дольше. Никто не спешил: люди никуда не бежали, койорми спокойно шли по тропинкам, редкие листочки кружились и беззвучно падали на землю, а небо плыло так, что взгляд не оторвать, так оно очаровывало.
Ничего конкретного, что бы могло привлечь внимание, но Мия смотрела и умиротворение буквально окутывало её.
— Стеокс.
Фрида смотрела в окошко и сонно улыбалась.
— Так называется этот город. Хотя мне кажется, это слово жутко не подходит, — она зевнула в ладонь и выпрямилась. — Доброе утро.
— И тебе. У меня, это… вообще слов не хватает, чтобы выразить мысли. Такие яркие вещи совсем недалеко от пустыни, я и подумать не могла. Вы что, получается, где-то посреди этой красоты живёте? Зачем вообще ездить в Мейярф, когда есть такое вот прямо здесь?
— Мы живём не так далеко отсюда. На юге Стеокса. Не все же ездят в Мейярф чтобы полюбоваться на пейзажи. Иногда это просто дела.
— Не все, да.
Фрида попыталась прогнать сон, легонько шлёпнув себя по щекам. Пока она приходила в себя, хотелось ещё немного посмотреть: на озёра, чтобы запомнить, как смешно по ним плавают птицы с жёлтыми носами, на качели под широкой веткой дерева и качающихся детей, на пушистый жёлто-чёрный комок с крылышками, что едва не залетел внутрь омнибуса. На удивительные мелочи, которым счёта не было — на всё это хотелось смотреть часами и всё равно было бы мало.
— Мия, на секундочку тебя отвлеку, — лицо Фриды тоже было тем, на что сейчас приятно было смотреть. — Хочу поговорить с тобой. Только не пугайся. Обычно эта фраза почему-то всех страшит.
— Я сейчас очень далеко от того, чтобы пугаться чего-то. Всё в порядке, не переживай.
— Отлично. Хорошо, — Фриде понадобилось несколько секунд перед тем, как продолжить. — Знаешь, что ночью, что сейчас думаю о том, чем ты со мной поделилась. Я про твой рассказ о бочке крови.
— А-а-а… Ага.
— Я могу себе это представить. И дружеский голос в твоей голове, и как из крови появляется человек. Я верю, что эта история настоящая. Но ты уверена, что это произошло около месяца назад?
— Может быть даже раньше. На неделю где-то. Но точно не позже, потому что потом я считала дни.
— Тебе слово “Скрежет” знакомо? Как событие, а не обычное слово.
— Как событие — нет.
— Значит мы что-то пропускаем, потому что у меня не сходится. Объясню. Помнишь я говорила, что вижу свечение рядом с тобой?
— Помню, — кивнула Мия и на секунду стало не по себе оттого, что теперь это не так.
— Вот. Восемь лет назад произошло одно очень масштабное событие, которое повлияло на каждого, кто… — Фрида подбирала нужное слово, но в итоге только отрицательно махнула головой. — Нет, не так. Я попробую упрощать. Событие повлияло на весь Виоландо как таковой, без преувеличения. На каждое живое существо. И тогда я научилась видеть это свечение в людях. Но светиться могут только те, кого задел “Скрежет”. Они и никто больше — в этом я уверена. Понимаешь, о чём я?
Перед тем как ответить, разум изо всех сил пытался найти логический ответ, который не смогла уловить Фрида. Казалось где-то есть лазейка, но как ни крути, а слова собеседницы строго противоречили всему тому, что навеял голос с жёлтыми глазами.
— Да. Но Фрида, я тебя не обманывала.
— Нет-нет, — сразу успокоила та, — я не о том! Совсем не о том. Я просто делюсь и хочу, чтобы со временем мы вместе нашли ответ. Я верю, но и ты поверь в мою историю.
— Хорошо, — от души отлегло. — Я тебе полностью верю. Может тогда голос очень правдоподобно шутит надо мной и никакой бочки с кровью не было? Я по всем законам логики должна была жить как минимум восемь лет назад.
— Как минимум, но ты выглядишь гораздо старше. Может ты и правда прожила от своего рождения около двадцати или… Столько, в общем, на сколько выглядишь. Может быть, ты появилась и после Скрежета, но тогда я ума не приложу, откуда в тебе амарантин. Свечение рядом, — объяснила та. — Называется амарантин. Но мы попробуем выяснить как было на самом деле. Может быть нужно время.
— А что за “Скрежет” такой? Это из-за него ты видишь возле людей свечение?
— Да. Могу рассказать. Хотя это так странно, рассказывать кому-то про то, что должен знать вообще каждый из живущих. По крайней мере, мне так всегда казалось.
Фрида призадумалась, а Мия устроилась поудобнее, взяв со стола первую попавшуюся булочку.
— Есть вещи, знаешь, что происходят внезапно и происходят вопреки всем законам, которые должны работать. Так и со Скрежетом. В один из дней, восемь лет назад, с неба начал идти дождь, а…
— Чё? — перебила проснувшаяся Хлоя, не меняя положения и даже не убрав руку с лица. — А про небо ты не расскажешь? С него же всё началось.
— Доброе утро, — бросила Мия и в ответ ей только помахали свободной рукой.
— Ну да, просто я немного забежала вперёд. Что же, хорошо. Всё и правда началось с того, что небо начало меняться. Очень необычным образом меняться, потому что перестало быть похожим на то, к которому мы привыкли. И в один момент хлынул дождь. Удивительный дождь! Он не ощущался физически, но…
Хлоя отчаянно выдохнула и очень резко приняла сидячее положение. Она тяжёлым взглядом посмотрела на Фриду и сложила ладони вместе.
— Ну правда, так себе выходит. Пожалуйста.
— Попробуй, — та была явно не согласна, — если думаешь, что сможешь лучше. Мне не принципиально.
Хлоя довольно улыбнулась, благодарно кивнула и негромко хлопнула ладонями по столу. Слова её звучали оживлённее и горячей. Каждую строчку она произносила так, будто какое-то сказание описывала.
— Мия, чудо моё, а теперь представь, что ты живёшь себе в череде привычных дней. Никого не трогаешь, смотришь на солнышко, небо, всё как всегда. И в один день ты поднимаешь голову, а там пропадает твоё любимое небо и затягивается каким-то мыльным пузырём. Оно начинает скрипеть так, будто превратилось в шлифовальную шкурку и каждый её кусочек трётся о булыжник. Невыносимый скрежет. До безобразия пугающее зрелище. И всё это не только там, где ты, нет. Оно по всему миру. Абсолютно по всему миру, Мия. В самом дальнем уголке планеты от тебя — даже там небо покрывается какой-то гадостью, но чем именно не знаешь ни ты, ни кто-то другой. Небо переливается, рябит и колышется, как паутина. Может это плёнка, может пузырь, а может масло какое-то. Думай что хочешь. Представила?
— Представила.
— И тут, когда небо полностью затянулось, скрежет прекращается и начинается дождь. Он льёт, льёт и не даёт даже шанса спрятаться. Дождь проходит сквозь любые крыши и одежду. Любые одеяла и даже самые толстые слои металла. Он про-хо-дит сквозь всё, — она произнесла слоги членораздельно, чтобы подчеркнуть. — Сквозь всё неживое, попадая на твою кожу. У тебя нет времени думать. Ты просто видишь, как капли разбиваются, но совершенно их не чувствуешь. У них нет веса, и ты замечаешь, что они и на воду-то не похожи. Ты видишь это, но ещё сильнее испугаться не успеваешь, потому что засыпаешь. Ты засыпаешь.
Мия даже прикрыла глаза, чтобы представлять всё ярче. Хлоя так сладко произносила последние слова, что время начало тянуться чуть медленнее.
— Как и каждый в мире. Всё превращается в один большой сон для Виоландо, где глаза всего человечества оказались закрыты. И начинается настоящий “Скрежет”. Небо начинает кипеть. Кипеть по-настоящему. Вверху — тысячи пузырьков, что вместе с дождём падают вниз. Каждый из них — самая настоящая шаровая молния. Они опадают медленно, но дождь не даёт убежать ни одному человеку. Все лежат на своих местах. И когда молния касается случайного человека — он перестаёт существовать. Сам становится кучей пузырьков, что лопаются и разносятся по воздуху. Человек пропадает. Один, десяток, сотня, тысяча, десятки тысяч, Мия. Жизни огромного количества людей обрываются почти одновременно. Каждой молнии — свой человек.