— Курите! — говорит он. — И не дрыгайтесь.
— Извините. Откуда этот судья Рафаловский?
— Из Минска.
— Зачем же соглашаться на Минск? Вот портачи! Их всегда в Минске калечили, и вообще, что это за фигура…
— Рафаловский в этом сезоне судит неплохо, — твердо говорит Сериков, слегка расслабляя руку. Через несколько секунд он чувствует, как Машины пальцы сами начинают сжимать его ладонь.
— Да ну! Зря, зря на него согласились… И Толмаченкова нет. Он что, болен?
— Просто Кизяев его не ставит. Считает, что Гуслин лучше, — говорит Сериков.
— О господи! Ну, что с ними поделаешь, а? Как им вдолбить, что не беготня важна, а мозги, соображение? Ведь этот Гуслин — тупая сила, бей-беги, и ничего больше!
— Я Кизяева предупреждал, — говорит сосед Грачева, — чтоб они обратили, понимаете, внимание на края. Совсем перестали краями играть.
— Да ну их! Им что говори, что не говори… Лодыри… Ну, гляди, что делают? Ах, паразиты…
Вратарь «Авангарда» с трудом взял мяч. Грачев даже закрыл глаза. Открыл — вытирает платком пот со лба.
Бегут стрелки часов на электротабло.
Сериков смотрит игру и делает записи в блокноте.
Грачев переживает: «Ах… Ой!» Вынимает из карманчика капсулу с лекарством, глотает пилюлю. Шум стадиона — и на электротабло вспыхнуло: 0:1. Ведет команда Нижнеуральска.
— Что за защита? — слабым голосом говорит Грачев. — Откуда он их набрал?
Снова взрывается шум на трибунах. На электротабло загорается 0:2 в пользу «Микрона».
Грачев потерянно машет рукой.
— Все… Развалил команду…
— Роман Романович, есть еще время — отыграемся, — говорит Мартынов.
— Конечно! — говорит Маша. — Не будем падать духом.
Сериков молча записывает.
— Команды нет — понятно? И ждать нечего… — дрожащим от гнева и обиды голосом говорит Грачев. — Кизяева надо гнать, эту бездарность, этого болтуна!
— Причем — гнать немедленно! — добавляет сосед Грачева.
— А, все равно сезон пропал…
— Надо было раньше гнать. После первого круга.
— Кизяев — тренер неплохой. Он же сделал «Шинник», — вступает в разговор Сериков. Глупость. Но не мог сдержаться.
— Трепач он, а не тренер! — с яростью отвечает Грачев. — Устроил в команде говорильню! Все умники, все рассуждают, а работать на поле некому… Идиот ваш Кизяев! Наш гардеробщик Потап больший тренер, чем Кизяев!
— Пенальти, пенальти! — вдруг радостно восклицает сосед Грачева.
На поле — свара, уральцы протестуют, окружили судью. Но судья неумолим.
— Хоть пенальти забейте… — бормочет Грачев.
— Пенальти-то был сомнительный, — говорит Сериков Маше. — Можно было и не давать.
— Что вы его слушаете? Он же ничего не понимает в футболе! — распалясь, кричит Грачев.
Маша, улыбаясь, смотрит на Серикова.
Гол забит. Грачев аплодирует.
— Браво, ребята! И сквитали сразу! — Толкает Машу локтем. — Хлопайте, дама, хлопайте!..
В перерыве Сериков быстро сбегает по проходу вниз, идет под трибуны — в раздевалку. Вахтер его не пускает, он показывает удостоверение. В раздевалке игроки отдыхают, некоторые переодеваются, другие пьют чай с глюкозой. Полулежат, развалясь, в креслах. Кизяев в тренировочном костюме расхаживает по комнате. Идет нервный разговор.
— Всю игру простояли! И ты, Дима!
— А что мне — больше всех надо? — грубо отвечает парень, которого Кизяев назвал Димой.
Кизяев остановился, смотрит на Диму. Тот, не моргнув, отвечает наглым взглядом. Видно, что отношения накалились давно. Кизяев сдержался, заставляет себя говорить спокойно.
— Вы понимаете: бывают минуты, когда надо пересилить себя… Надо прыгнуть выше головы! Вот сегодня… Если даже будет ничья — мы почти наверняка летим в класс «Б». А вы знаете, что это такое… Значит, надо отдать всё!