«Да, все в порядке, мой старый беспокойный дедушка, — воскликнул Купидон, — но ты мог бы сыграть со мной гнусную шутку, если бы знал об этой двери. Сейчас я все исправлю». И он повесил на медную дверь, через которую мы спускались вниз, крепкий замок. Я горячо возблагодарил Господа, что Купидон не прилетел чуть-чуть раньше! И мой паж тоже возрадовался, что я вывел его из затруднения.
Может быть, Купидон верит ему, может быть, нет, но крылатый проказник объявляет, что у него нет выбора и он должен наказать Кристиана за то, что он так близко подошел к месту, где спит его мать. Он раскаляет в пламени свечи стрелу, протыкает ею правую руку Кристиана и начинает смеяться, увидев на ней каплю крови. Эта метка никогда не исчезнет.
Шаловливый паж. Холодная богиня. Смеющийся мальчик.
С этого момента начинается история свадьбы. Гостей взвешивают, и самых легких изгоняют. Оставшиеся двигаются в другой, более темный замок, где происходит трудная работа огня и воды, играются пьесы, открываются ящики, содержащие драгоценные яйца, и, наконец, мертвые король и королева возвращаются к жизни, и обнаруживается их сын, камень. Потом Король (золотой, только что созданный) привозит гостей, теперь названных братьев Златого Камня, обратно в Свадебный Замок. У ворот стоит престарелый привратник — тот самый, который некогда впустил Кристиана в эти пределы, был добр к нему и проследил за тем, чтобы он благополучно попал внутрь. Король рассказывает братьям, что давным-давно этот привратник тоже попал в замок как гость, но вскоре после этого забрел туда, куда не должен был забрести, и раньше положенного времени увидел Мать-Венеру. За свой грех он приговорен стоять у ворот, чтобы впускать других или не позволять им войти, пока не настанет день, когда кто-нибудь другой повторит его деяние и пожелает освободить его.
И — хотя я ненавидел себя и свой болтливый язык за то, что не смог промолчать — Кристиан вынужден сказать Королю, что он и есть тот самый другой. И добавляет, что готов сделать все, что от него требуется. И я сказал, что если бы я мог пожелать чего-нибудь прямо сейчас и это бы осуществилось, я бы пожелал вернуться домой. Но мне откровенно сказали, чтобы мое желание не простиралось так далеко.
Его желание (последнее желание, желание все вернуть) не может быть удовлетворено; он должен остаться и занять место престарелого стража. На следующее утро, как ему говорят, Рыцари соберутся в гавани, поднимутся на корабли с красными парусами и уплывут; но Кристиан должен будет остаться один в замке и выполнять свои обязанности до тех пор, пока — возможно — не появится другой, который сделает то, что сделал он, и пожелает сменить его.
В моей голове кружилось множество мрачных мыслей: что я собираюсь делать, как буду проводить время, сидя у ворот весь остаток своей жизни; наконец мне пришло в голову, что поскольку я уже стар, то недолго, по природе вещей, мне осталось жить, и страдания и печальная жизнь быстро закончат мои дни, и вот тогда закончится мое сидение у ворот. С одной стороны, меня ужасно волновало, что я узрел такие красивые вещи и теперь принужден был лишиться их. С другой стороны, я радовался, что меня приняли и нашли достойным, и не заставили покинуть замок с позором.
Вскоре после того, как король и его лорды пожелали всем доброй ночи, братьев проводили в их спальни. Но никто не показал мне, несчастному, куда идти, и я продолжал изводить себя. И, как только я полностью осознал свои обязанности, меня заставили надеть железное кольцо, которое носил старый привратник. Наконец, король настоятельно попросил меня, поскольку мы видимся, вероятно, в последний раз, помнить, что я всегда должен вести себя в соответствии со своими обязанностями и не идти против правил. И тут он обнял меня, крепко поцеловал, и теперь я понял наверняка, что уже утром должен буду сидеть у ворот.
Вот и конец.
Только его нет. У книги нет конца, обнаружил Пирс. Она не заканчивается; обрывается на середине фразы. А дальше нет ничего, кроме краткого утверждения не от имени Кристиана, но голосом самой книги: Здесь не хватает примерно двух листов in quarto[198], говорилось там, и он — Кристиан, автор рассказа — хотя и должен был утром стать привратником, вернулся домой.
Что? Пирс с изумлением уставился на страницу.
Почему Кристиану позволили вернуться домой? Он должен был сидеть у этой двери день за днем. Быть может, совершенная им ошибка — вовсе не ошибка? Или честное признание в содеянном принесло ему прощение? Если так, то кто простил его, кто облегчил наказание? Если Златой король не мог, то кто мог? Или появился другой грешник, признался и занял его место? Может быть, его пожалел автор? Или Кристиан просто поднялся, простил сам себя и ушел?
198
В четвертую часть листа (лат.). Полиграфический термин, обозначающий размер страницы в одну четверть типографского листа. На одном типографском листе при этом помещается 4 листа или 8 страниц книги. — Прим. переводчика.
Один из распространенных типов печати в новое время. Сейчас используется крайне редко. — Прим. редактора.