«Образы меняются, поскольку меняется весь мир. Этот процесс происходит сам по себе и идет постоянно. Уже мое положение изменяет имена вокруг меня. Каждая эпоха должна найти свои собственные образы предметов, чтобы соответствовать изменившейся реальности. Как в alchymia, где одну и ту же сущность можно увидеть в разных образах, так же и Меркурия называют драконом, змеей, русалкой, распутницей, слезами, дождем, росой, пчелой, Купидоном или львом, без ошибки или двусмысленности, ибо Меркурий постоянно изменяется по ходу работы».
Его собеседник улыбнулся и слегка наклонил голову, хотя, конечно, заметил комплимент его имени и природе.
Тогда они — я имею в виду составные тела, созданные из сцепленных атомов, — не остаются неизменными.
«Они не остаются. Все комбинации — в том числе мы сами и наши тела — со временем распадаются. Связи — это лишь связи, они недолговечны, как бы сильно ни было притяжение. Однако ни телесные субстанции, ни атомы, ни их души не могут совершенно исчезнуть. Атомы и причины, которые они носят внутри себя, блуждают среди изменяющейся материи в поисках других совокупностей minima, которые они посчитают совместимыми и в которые помещают себя, как в новую кожу».
Неужели minima настолько разумны?
«Атом или minimum содержит больше энергии, чем любая телесная масса, частью которой он является, и неважно, насколько она велика — солнце ли, звезда. Энергия, которая содержится в minimum и выражается им, — есть душа, и именно эта бесконечность делает нас и все существа бессмертными, просто переходя из существа в существо. Если бы можно было управлять процессами распадения и объединения, наша сущность, наша личность могла бы переходить целостной в другие существа. Жрецы Эгипта заманивали души звезд в говорящие статуи богов и животных. Мы могли бы — как те мудрые труженики, которые придумали коды и шифры — вновь произнести слова, создавшие атомы, и таким образом сделать из них другие слова, то есть другие вещи».
То есть слова — это вещи?
«Лучше сказать наоборот: вещи — это слова. Это тайна, сокрытая в еврейской Каббале: все вещи сделаны из слов Бога, и, изменяя эти буквы, можно создавать новые вещи».
Это принцип пресуществления[234]. Самый замечательный трюк Иисуса — как minima его существа, содержавшие его бесконечную душу, перешли, не изменившись, в круг хлеба[235]. Верно?
«Ты сказал»[236].
И боги поступали так же — без конца превращались в вещи: Юпитер в лебедя, золотой дождь, быка; другие — в другое, Венера в кошку, это все знают.
«Да, все знают».
Но, конечно, такая способность пресуществления, или metensomatosis[237], невозможна ни для кого, кроме богов или детей Господа. Вероятно, мудрый человек может иметь способность сделать себя подобием другого предмета и обмануть невнимательных.
«Да, возможно. Одно живое существо может стать другим и перестать быть тем, кем оно было».
Возможно!
«Пока мы не научимся действовать согласно нашим мыслям, нет смысла думать. Каждый философ пытался описать мир, но суть в том, чтобы заключить его в себе».
То есть мудрый человек может проделать то же, что проделывали бессмертные.
«Если у него будет достаточно времени, мудрец сможет это сделать».
Годы, дражайший друг, сын и брат, это то, что у тебя есть.
Посланник наклонил голову, доверительно улыбаясь заточенному в тюрьму философу. Вокруг них — каменные стены камеры и еще более толстые стены castello; вокруг castello — Папский город со всеми своими обитателями, а вокруг него — зубчатые стены Священной Римской империи.
«У меня есть план», — сказал он.
II. BENEFACTA[238]
Глава первая
Придя к мысли, что из-за болезни не сможет закончить последнюю книгу, потому что сам закончится прежде, романист Феллоуз Крафт испытал противоречивые чувства.
С одной стороны, было бы неплохо отложить ее в сторону и больше о ней не думать, а за то малое время, что ему осталось, привести дела (немногочисленные, печальные) в порядок. С другой стороны, он не хотел ничего, только работать над ней, чтобы в конце (лицом на страницах, как Пруст[239]) обнаружилось, что он спасся или ушел в нее. По утрам он делал для себя пространные записки о будущих главах, сценах и даже будущих томах, увеличивая и так уже громадный проект до неосуществимого великолепия (поскольку он полагал, что будет освобожден от необходимости завершения), а затем, когда в конце дня возвращалась ужасная усталость, отталкивал от себя кипу бумаги, которую трогали чужие руки, чувствуя себя больным и опечаленным. Потом он обнаружил, что думает о матери — то ли совсем без причины, то ли по многим причинам.
234
Богословское понятие, разработанное в католицизме, означающее превращение в таинстве евхаристии существа хлеба и вина в тело и кровь Христа. — Прим. редактора.
235
«Он же, взяв пять хлебов и две рыбы и воззрев на небо, благословил их, преломил и дал ученикам, чтобы раздать народу». Лк. 9:16–17.
239
Иносказание: Марсель Пруст действительно работал до самого конца, но умер в постели (ср., напр.: Моруа А. В поисках Марселя Пруста. СПб.: Лимбус Пресс, 2000. С. 328). — Прим. редактора.