Эту поездку поручил ему Фонд Расмуссена — на самом деле сам покойный Бони Расмуссен; однако что именно Пирс должен был там сделать, так никто и не узнал. Фонд Расмуссена выбрал Пирса, потому что тот обнаружил в доме покойного писателя Феллоуза Крафта его же незаконченный исторический роман или фантазию, и Бони Расмуссен был уверен, что этот роман — карта, или план, или путеводитель, или театр масок, или какая-нибудь аллегория, которую может объяснить только Пирс. Пирса снабдили парой свеженьких кредитных карточек, счета с которых шли прямо к бухгалтеру Фонда («Не потеряй их», — сказала ему Роузи Расмуссен, новый директор Фонда, дернув Пирса за лацканы его пальто), и бумажником, полным наличности в виде лазурных чеков компании «Пилигрим», на каждом из которых был вытиснен знакомый маленький картуш[27], в котором помещался Святой Иаков с посохом и раковиной[28].
Кроме того, он получил новую красную записную книжку, сделанную в Китае; старый путеводитель, тоже красный, некогда принадлежавший Феллоузу Крафту, с примечаниями, написанными призрачным карандашом, и автобиографию Крафта «Усни, печаль», изданную ограниченным тиражом, которая, вероятно, не предназначалась быть vade mecum[29] и выглядела так, как будто не доживет до конца путешествия.
Руководствуясь этими двумя книгами, письмами, которые Крафт написал Бони, и другими реликвиями, Пирс и Роузи разработали маршрут, взяв за образец последнюю поездку Крафта в Европу в 1968 г., более десяти лет назад. Они просто соединили линиями названия на карте, одни хорошо известные, другие нет: мегаполисы и города, пустые равнины, крепости, комнаты в высоких замках, виды с мысов. Для удобства маршрут проложили с запада на восток; может быть, стоило сделать его более окольным, в сюжетном плане, но, хотя он имел форму, как будто не соответствующую логике поиска, он был буквально пронизан логикой. Если бы путешественник прошел по нему до конца, то оказался бы за Железным занавесом — перспектива, которая почему-то тревожила Пирса: высокие горы, в которых пузырились и воняли древние целебные источники — свиноподобные партийные лидеры (а когда-то венценосные особы) валялись в их теплой грязи летом. Годы назад Крафт послал Бони телеграмму именно из такого курорта: Нашел то, что мы искали; без проблем засунул в старый саквояж.
И, наконец, к удивительным пещерам, высоким и глубоким, которые были отмечены двумя звездочками в красном путеводителе (Пирс как раз перечитывал его, когда автобус прибыл на Нью-йоркскую междугороднюю автобусную станцию): одна звездочка напечатана, а вторая начерчена карандашом Крафта, быстрая звездочка, которую мы рисуем одной сплошной линией. Мы пересекли узкий мост-эстакаду над водопадом, который обрушивается в долину Эльбы, прошли десять километров вдоль польско-чешской границы и только потом опять выбрались на дорогу из Иоахимсбада. Короткий, но достаточно трудный подъем привел нас ко входу в пещеру; отсюда несколько раз в день спускаются экскурсии к подземным чудесам.
Несмотря на этот пролепсис[30], Пирс не был уверен, что его паломничество принесет какой-нибудь результат, да и ни в чем не был уверен. И, безусловно, Роузи Расмуссен посылала его не за какими-нибудь открытиями; скорее ради него самого, как она посылала дочку что-то делать — собрать цветы или полить их, — когда горести жизни подступали слишком близко и угрожали поглотить ее. Предполагалось, что Пирс поработает в библиотеках Англии и Европы и закончит собственную книгу; однако он не сказал Роузи, что книги нет вообще, что он оставил попытки написать ее: он был уверен, что она немедленно отзовет предложение Фонда, если узнает об этом.
Эти следующие друг за другом неприятности — предмет, который Феллоуз Крафт на самом деле не привез с собой или который Бони не взял у него; книга, которую он не окончил, и еще одна, которую не смог написать Пирс; неверие Роузи и несправедливости эпохи, которые, по ее мнению, подпитывали нежелание Бони видеть жизнь и смерть такими, какие они есть, — должны были добавиться к еще большей пустоте, но, спустившись из автобуса в Порт-Аторити[31], Пирс не почувствовал себя глупым, обманутым или даже никудышным, каким давно себя чувствовал. Атмосфера — его собственная, не городская — казалась невероятно чистой, а мир — хмурым и облагороженным, очищенным непонятно от чего, но реального: как на следующий день после отвратительной ссоры с любимым человеком, когда ты говоришь или выкрикиваешь слова, которые долго оставались невысказанными и которые невозможно вернуть. Что теперь? — думаешь ты в такой день. Что теперь?
27
Орнамент в виде не совсем развернутого свитка с завитками по сторонам и полем посередине для надписей, эмблем, вензелей и т. п.
28
Святой Иаков считается покровителем путешественников. Его эмблемами являются посох и раковина. В Испании, где похоронены его мощи, есть даже специальный маршрут, Путь Святого Иакова; изображения ракушки украшают здания и дорогу вдоль всего маршрута.