— Фи, я думала, что хоть раз застану тебя без футболки, — беззастенчиво пялясь на меня, игриво сказала Иришка. Ей было уже пятнадцать, и она во всю тренировала свои женские чары на всех особях мужского пола. Это папа так сказал. Мне, как соседу и ближайшей цели, доставалось более остальных. Впрочем, тут было не на что жаловаться.
— Было бы на что смотреть, — проворчал я, чувствуя, как пылают уши, и из последних сил стараясь выглядеть спокойным.
— Скучно, — задорно ответила девушка и первой выпорхнула из комнаты.
Перед тем как уйти, цепким взглядом осмотрел комнату и проверил все углы и опустевшие полки. Конечно, забрать с собой все было нереально, и часть вещей придется оставить. Жаль, что столько добра достанется рейдерам, но не тащить же на себе кровать или детские игрушки, в самом деле? Но вдруг забыл что-то важное? Вернуться никто не даст.
У дверей стоял туго набитый рюкзак, в котором помимо второго комплекта походной одежды так же был упакован малый походный набор: зарядные устройства, небольшой топорик, плащ-дождевик, сухое горючее, котелок с кружкой, фонарики, немного еды. Часть НЗ, упаковки с маркировкой «ТеплицаЛаб», лежали отдельно — перед уходом рассую в доступных кармашках.
Вот и все мое богатство, если не считать пистолета «Глок», подаренного родителями, да бесполезного ножа, любовь к которому отец безуспешно пытался привить мне долгие годы. Какой вообще смысл от холодного оружия, когда у каждого встречного имеется если не автомат, то пистолет точно, а порой и что-то более убойное? Хотя Ваншот, наш тренер и инструктор по стрельбе, и говорил, что умение обращаться с ножом не помешает, но наставник Чолбон возражал ему, мол, если душа не лежит к ножевому бою, незачем себя насиловать, осваивай боевые искусства.
Ладно, пора идти.
Покинув комнату вслед за Иришкой, спустился по винтовой лестнице вниз и сразу попал в просторный зал-столовую, где и правда очень вкусно пахло свежей выпечкой. Такой привычный милый маршрут…
Хм, милый… А ведь последние годы он меня порядком раздражал, ведь вокруг совершенно ничего не менялось. Хотелось выйти в окно, прокопать подземный ход или наделать еще каких глупостей, лишь бы не видеть изо дня в день одно и то же. Сегодня все не так.
— Умывайся и за стол, только тебя ждем, — мама суетилась возле плиты, то и дело поправляя копну непослушных каштановых волос.
— Иду.
Утренние процедуры не заняли много времени, и вот мы вчетвером уже сидим за празднично накрытым столом. Одуряюще пахло выпечкой и ванилью. Муки у нас очень мало, и последний раз я ел сладкую выпечку в 9 лет, на очередную годовщину «Теплицы». Поэтому главным блюдом позднего завтрака, конечно, были булочки с начинкой.
Отец, как и положено, разместился во главе стола. По правую руку от него сидел я, напротив матери, а с другой стороны ерзала Иришка. Ее родители не заслужили такого счастья, как белая мука, и она конечно не могла упустить такой шанс. Видно, что ей не терпится впиться зубами в свежую булочку, но она вежливо ждала, пока отец скажет слово.
— Кушайте, дети, время разговоров уже прошло, — только и сказал он, решив обойтись даже без традиционной небольшой молитвы и напутственных речей.
— Женя, так же нельзя! Ну какой пример ты подаешь детям? — возмущенно начала было мама, но была остановлена легким движением густых бровей. В которых, кстати, прибавилось седины.
— Кушай, Марен, кушай.
Я сидел рядом с самыми близкими мне людьми, прекрасно осознавая, что уже завтра буду завтракать либо один, либо в компании сверстников. Если вообще буду.
Но что бы там не случилось, родителям придется завтракать точно в другом месте, не с нами. Выходит, что за них переживал даже сильнее, чем за себя. И пока они насыщались, беспечно болтая на разные, абсолютно неважные темы, я смотрел на них и понимал, как же сильно они постарели.
Нет, родители были еще полны сил, но… У отца появились седые пряди, едва заметные морщины и тихая мудрость во взгляде, густо замешанная на потаенной усталости. Мама как всегда выглядел отлично, но и у нее грусть в глазах сложно было скрыть. Казалось, только они понимают, насколько же тяжело придется там, за границей безопасной локации, бывшей домом всем нам двадцать лет.
— Майк, ты чего такой задумчивый? — ласково спросила мама, добавляя в мою опустевшую тарелку еще немного кукурузного салата.
— Вы уже решили, как будем уходить? — я знал, что ночью состоялся совет Старших, на котором решались предстоящие проблемы с прорывом. И хотя родители явно не хотели говорить о таком за столом, удержаться было выше моих сил.