Выбрать главу

Первое время он пытался разговорить охранявшего вход сородича. Он был мало знаком ему, поэтому особого разговора не вышло. Он не обращал внимания на Зука, по крайней мере пока тот не делал особо резких движений в его сторону.

Оставив эти бесполезные попытки, Зук попытался вспомнить события предыдущего вечера. Он смотрел на звёзды и сон забрал его. Это всё, что он помнил.

«Обнюханный», — Зук медленно повёл носом и втянул запах раннего утра. — «Я не нюхал цветки дурмана с тех самых пор».

В голове пронеслось воспоминание о том, как он прыгнул на спор с водопада, чуть не вспоров брюхо об острые камни.

Он тяжело вздохнул, мозаика произошедшего никак не складывалась в его голове. Явно не хватало каких-то важных кусочков. Поэтому он решил пока отпустить эти бесплодные попытки и стал хоть немного приводить себя в порядок. Так он хотя бы на время освободился от мыслей, терзающих его воспалённое сознание.

* * *

Солнце стояло в зените, когда Зук решил возобновить попытки что-нибудь узнать у своего охранника.

— Слушай, не помню твоего имени. Странно да? Живём, вроде, в одной стае и не помним имён друг друга, — сказал он охраннику, не подававшему признаков заинтересованности. — Я же вижу, как ты ёрзаешь от безделья. Насколько помню, с Неназываемым говорить не запрещено. А даже если бы и запрещалось, никто бы об этом всё равно не узнал. Разве нет?

Тишина.

— Хм… Ладно. Раз не хочешь разговаривать, тогда я пошёл, — Зук сделал движение в сторону выхода из пещеры. Стремительно развернувшись, дикий кот с шипением уставился на него, готовый в любой момент броситься в атаку.

Зук остановился и оценивающе посмотрел на стража, прикидывая в уме свои шансы. Просто ради интереса, так как всё ещё надеялся, что всё это какая-то ошибка и всё скоро разрешится, поэтому сбегать из-под стражи не имело смысла. Ведь так он самолично бы подтвердил свою вину в глазах стаи.

— Дай мне хоть малейший повод, — услышал Зук тихий, злобный голос стража. — Давай. Хоть небольшой.

Зук внимательней посмотрел на него. Нет, определённо у него не было с ним никаких дел раньше. Так отчего же тогда такая агрессия в его сторону?

— Майло! — тихий голос Старейшего прогрохотал в пещере, отбиваясь от её стен и исчезая в воздухе эхом.

— Оставь нас, дитя, — мягко проговорил он, обращаясь к обрётшему наконец имя, стражу.

Почтительно склонив голову, Майло покинул свой пост.

«Дитя», — отметил про себя Зук, — «То мы тебе братья и сёстры, то мы тебе дети. Ты уже и сам запутался в своих мантрах».

Однако всё быстро встало на свои места, когда из-за его спины показалась упитанная фигура колдуна стаи. Зук даже не попытался сдержать ухмылку.

— Перед лицом Богов, перед очищением от скверны, окутавшей твоё естество, дозволяем тебе облегчить свою чёрную участь, Неназываемый! — почти что торжественно пропел колдун.

Зук смотрел на него, не скрывая презрения и раздражения. Всё, что он хотел бы прояснить для себя, все вопросы, всё это желание исчезло в один миг. Вся эта лицемерная игра на публику была ему настолько отвратительна, что не хотелось даже открывать свою пасть.

Старейший как будто почувствовал это:

— Зук, ты хоть понимаешь, что натворил? Зачем?

Глаза колдуна округлились и чуть не вылезли из орбит при упоминании имени Неназываемого, но нужно отдать ему должное, он всё же сдержал себя в руках.

— Может хоть ты уже прояснишь всё это наконец? — устало ответил Зук.

— Ты всегда был самонадеянным членом стаи, Зук. Всегда был сам по себе, даже будучи в кругу своих сородичей. Но сегодня ночью ты перешёл черту, перешёл ту грань, которую непростительно переступать даже сходящему с ума эгоисту.

— О, так вот кто я на самом деле для всех вас. Сходящий с ума эгоист? Наконец мы говорим откровенно.

Колдун прикрыл глаза и начал тихо напевать что-то себе под нос, раскачиваясь в такт мелодии в своей фанатичной голове.

— Довольно! Раз уж ты не в состоянии раскаяться. Раз уж ты до сих пор, видимо, не вышел из-под дурманящего опьянения, то закончим всё это скорей, — голос Старейшего, обычно спокойный и тихий, на этот раз едва не сорвался в бешенство.

Совладав с собой, он продолжал:

— Сегодня ночью ты отнял жизнь троим своим сородичам, пока они мирно спали под луной. Не знаю, какие силы помогли тебе столкнуть голову статуи. Быть может, сама Скверна.

Мысли Зука беспорядочно закружились в опухшей голове.

— Очевидцы видели, как ранее ты вертелся возле неё, плевал, злословил, — напевы колдуна стали чуть громче и беспокойнее при этих словах. Старейший продолжал: — Немыслимо! Ты ведь заранее всё это подстроил! Никто не осмеливается нарушать покой Дикого Охотника, поэтому шаткое состояние статуи оставалось незамеченным.