В словах председателя чувствовался намек на угрозу.
— Я не понимаю, — Вудли напряженно ожидал продолжения.
— Твои пропагандистские сны, конечно. Ты очень умен. Поначалу даже мы начали поддаваться их чарам. Но поскольку Шарн покинула Центр, мы детальнее изучили некоторые эффекты. Мы обнаружили тайную организацию, которая хотела разрушить нашу изоляцию и вернуть дикарям их память.
Вудли невольно огляделся, словно оценивая опасность вокруг него. Женщина рассмеялась звонким музыкальным смехом. Председатель покачал головой.
— Мы не хотим тебе причинить никакого вреда. Мы даже не знаем, связан ли ты с движением или твои симфонии снов невольно несли в себе бунтарские мысли. Теперь это не имеет значения.
Что он имел в виду? Вудли почувствовал необходимость побороть тошнотворную безнадежность, решил взять инициативу в свои руки. Он встал. В горле у него пересохло, но он заговорил твердым голосом:
— Хорошо, ты прав. «Тайная лига», как вы ее называете, сильнее, чем вы думаете, и достаточно влиятельна, чтобы заставить Сенат включить лучевой проектор!
К ЕГО УДИВЛЕНИЮ по комнате прокатилась волна смеха.
— Мне очень жаль, Вудли, — сказал седобородый. — Мы были вынуждены сражаться с тобой твоим же оружием. Признаюсь, это было довольно приятно, чего мы не испытывали уже много лет. — Он поднял косматые брови. — Но этого маленького конфликта было вполне достаточно. Теперь все кончено.
— Что вы имеете в виду?
— В последнее время ты не был ни в одном из дворцов сновидений. Ты был слишком занят своими мечтами. Мы позаботились о том, чтобы твои собственные сны были отредактированы перед выпуском. Мы сгладили острые углы, сделав их безобидными. Мы также использовали психологию и создали контрсновидения, которые нейтрализовали твои. Очень медленно мы возвращаем наш народ на безопасный путь мира и удовлетворения.
Контрпропаганда сновидениями! Теперь Вудли понял, что это правда. Так вот в чем причина ослабления интереса! Постепенно и целенаправленно их пичкали лекарством, которое нейтрализовало его пропагандистские сны.
— Ты все еще можешь создавать сны, если хочешь, но они должны быть подвергнуты цензуре. Бунтарские идеи покинули Центр, и мы снова можем жить ради удовольствия, как жили до твоего прихода.
Возможно, со временем Вудли вернет себе прежних приверженцев, но какие у него шансы теперь, когда заговор раскрыт?
— Ну и что? — спросил он. — Ты хочешь, чтобы я покинул Центр, или убьешь меня?
— Конечно, нет. Мы не злодеи, Вудли, какими ты нас представляешь. Мы никому не причиним вреда. Разногласия были даже в Сенате. Некоторые из нас действительно сочувствовали тебе. Но, в конце концов, мы решили, что лучше всего гедонизм. Что касается тебя, ты можешь остаться здесь, если хочешь. Ты будешь совершенно свободен, но мы позаботимся о том, чтобы ты больше не вызывал сомнений в умах наших граждан. Наши законы гуманны. Ты не почувствуешь никаких ограничений.
— Ну и что дальше? — настаивал Вудли.
— Возможно, придется поставить тебе условие. Но мы не хотим этого делать без крайней необходимости. Нам нравится свежесть твоих взглядов, твоя энергия. Мы бы предпочли оставить тебя в Центре. Но ты должен перестать даже думать о революции.
Вудли почувствовал, как у него засосало под ложечкой.
— Ты имеешь в виду...
— Противолучевой проектор демонтируют. Вся память о принципе его работы будет стерта гипнозом. Мы используем психологию, чтобы создать ментальный блок в головах наших ученых, который помешает им когда-либо снова открыть луч. Твои планы будут неосуществимы.
Вудли опустил голову. Его мечты рушились на глазах. Теперь уже безвозвратно.
— Мне очень жаль, — мягко сказал председатель. — Правда. Если хочешь, мы можем стереть все твои болезненные воспоминания. Это сделает тебя полностью одним из нас.
На мгновение Вудли поддался искушению. Затем он покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я бы предпочел этого не делать. Так, по крайней мере, я останусь собой. И почему-то я не могу заставить себя ненавидеть вас, хоть и отчаянно пытаюсь.
— Мы не злые. Мы никому не причиним вреда. В нашем городе нет ненависти, Вудли.
Он направился к двери, поклонившись в знак уважения. Все его планы рухнули. Его единственной целью было спасение Шарн, если она все еще жива во внешнем мире. Он снимет с ее плеч ложную вину, получит разрешение Сената вернуть ее в Центр, а затем навсегда покинет город. Он вернется к Джанет, будет заботиться о ней, вспоминать ее такой, какой она была до того, как настал Судный день.