Тринадцать удивительных солдат настолько сильно притягивали взгляд, что я не сразу заметил чуть позади них еще человек двадцать, не больше. Учителя в полном составе – по большей части молодые, но я увидел парочку людей в возрасте перед тем, как отвлечься на со свистом распахнувшиеся двери и девушку, которая, не спеша, вышла на крыльцо и встала в один ряд с «Оборотнями». Мираэли бросила на нее всего один взгляд, под которым пришедшая вздрогнула и невольно шагнула назад, мгновенно растеряв всю свою браваду. Мне стало не по себе: вот вроде Мир пока ничего плохого не сделала, а ее все боятся – скорее, интуитивно, чем осознанно, но от этого легче не становится. Было в ней что-то, пугающее до дрожи в коленках. И мне вдруг очень сильно захотелось понять, что же это такое.
Сержант тем временем сделала шаг вперед и завела руки за спину.
- Что ж, скажем спасибо Еле за задержку. – Она прочистила горло и неожиданно улыбнулась. – Доброе утро, студенты!
Ответом ей стал громкий стройный рев пары сотен глоток, возвестивший начало нового дня. Девушка медленно кивнула, через плечо глянула на ректора и снова повернулась к нам.
- С завтрашнего дня начинается учеба – сразу скажу, за нытье по типу «Другие еще не учатся» отправлю в увлекательный поход за грибами в ближайший лесок. – Парня справа от меня заметно передернуло, когда Мир многозначительно посмотрела на него. – Расписание висит в учебном крыле на первом этаже, про учебный процесс вам расскажут учителя, - выразительный взгляд на Елю, сделавшую еще один шаг назад и попытавшуюся мимикрировать под колонну. – Сейчас же я бы хотел обозначить несколько правил. Первое: курение и распитие спиртных напитков на территории академии запрещены. Старшие курсы, мы с вами это еще отдельно обговорим. – Она хитро глянула на наши ряды и снова стала серьезной. Народ вокруг меня вдруг начал предпринимать попытки спрятать улыбки. Мираэли же напустила себя показательно-невинный вид и продолжила:
- Драки, пари, ставки и иже с ними строго запрещены. Это второе. Третье – вы все сегодня имели счастье опробовать нововведение «Рота, подъем». Что это значит? – Она задумчиво закусила губу. – Это значит, что каждое утро в семь будет включаться музыка, после которой у вас будет сорок минут до следующего сигнала, за которые вы должны будете привести себя в порядок и отправиться на отведенный вашей группе участок для зарядки. Потом завтрак и – в зависимости от расписания – либо занятия, либо физкультура все на том же участке. И это не обсуждается. – Еще один красноречивый взгляд куда-то в толпу. Девушка улыбнулась широкой шальной улыбкой и привстала на носочках, вмиг превратившись из серьезного сержанта в не наигравшуюся в куклы девочку. Вот только куклы у нее живые и разумные. От этой мысли меня передернуло, а виски заныли с удвоенной силой. Я сморщился и уставился на носки своих черных кед. Надо же, даже шнурки завязал…
- У моей группы участок «7-А». Остальные узнают все у своих кураторов. Думаю, это все, что изменилось с прошлого года. Так что давайте заканчивать, чтобы некоторые смогли пойти приводить себя в порядок. – Я прямо кожей почувствовать пристальный насмешливый взгляд и медленно поднял голову, но Мир уже на меня не смотрела.
- Об остальном вам расскажут старосты. Удачного дня, детишки.
И под дружный рев толпы отряд «Д-11/64» в полном составе ровным строем исчез в дверях академии.
Не помню, как добрался до комнаты, разделся и залез под одеяло. Очнулся, только когда за окном уже поднималась красноватая луна, а на парк опустились сумерки. Через распахнутое настежь окно была слышна трель ночного сверчка и, кажется, цикады. И все было бы хорошо, да только из ванной доносился плеск воды, а через неплотно прикрытую дверь в полумрак спальни пробивался желтоватый лучик света.
Я осторожно принял сидячее положение и сильно удивился, потому что боли в висках не было. Совсем. Будто это не у меня с утра голова раскалывалась. Странно…
Пол оказался приятно прохладным и заставил меня на мгновение остановиться и зажмуриться. На душе было удивительно хорошо, и единственное, чего я сейчас желал, - это пойти прогуляться по ночному саду, насладиться ночной прохладой и вдоволь налюбоваться серебристым отражением звездного неба в небольшом темном пруду. Но оставлять комнату с кем-то, засевшем в моей ванной, не хотелось. Я так и замер посреди комнаты в нерешительности, разрываясь между собственными желаниями.